По ее документам устроился на работу человек, предположительно причастный к отравлению Ивлиева. Как такое возможно? Пусть копия, не оригинал, но копия паспорта! Она же на дороге паспорт не оставляла. Все собирался с ней об этом поговорить, и сам все откладывал. А полковник трясет, требует результат. А результата нет.

Пошла с опросом по месту проживания Новиковых — утаила ценную информацию насчет торговца с характерными приметами. Утаила сознательно или по неопытности неверно провела опрос? Опять же ответа нет.

Прикрыл плотнее дверь спальни, двинулся на кухню. Открыл закупоренную форточку, глотнул прохладный влажный воздух. Вроде тихо, природное буйство прекратилось. Глянул на мобильный, который оставил на столе. Дома он его выключал. Его ребята об этом знали и не звонили. Если что срочное — являлись лично.

Сейчас на всякий случай решил включить. Сразу посыпались сообщения о пропущенных от Рыжкова звонках.

— Ты чего, Денис? — Он все-таки перезвонил, только говорить старался шепотом. — Не знаешь, что я дома телефон отключаю? Забыл?

— Никак нет, товарищ майор. Но тут такое дело!

В голосе Рыжкова был азарт. Нехороший азарт, не к добру.

— Что снова стряслось?

— Товарищ майор, помните происшествия со стариками на светофорах? Четыре случая.

Поморщился, вспомнил, как Бессонова чуть не повесила на них это дело. Он тогда даже наорал на нее, так достала.

— Так вот, лейтенант Бессонова была в службе, которая занимается контролем систем видеонаблюдения. Помните?

— Я пока еще, Рыжков, в доброй памяти. Была и была, ее туда направили. — Кошкин скрипнул зубами, присел к столу. — Что дальше?

— Так я и говорю. Там есть один сотрудник, Григорьев его фамилия. Мужик в летах, ответственный, серьезный.

— И что Григорьев?

— Он самовольно влез в базу и, кажется, даже что-то скачал оттуда.

— Так кажется или скачал?

— Системный администратор утверждает, что установил факт копирования файлов. Известно время, когда это было сделано. Дежурил Григорьев.

— Дальше что?

— А дальше, товарищ майор, начинается интересное.

Ничего хорошего это вступление не сулило. Кошкин вздохнул и почему-то подумал, что на дачу с женой в ближайшие выходные, видно, не попадет.

— После выходного Григорьев сразу запросился в отгул. Скачивание записей в обход правил на тот момент еще не было установлено, и отгул ему дали — на день. Сегодня утром он должен был выйти на работу, но не вышел. Телефон отключен.

— Дальше! Не тяни ты ради бога! — Кошкин уже забыл, что говорить нужно шепотом.

— Тогда и начали проверять его смену и установили факт нарушения должностной инструкции. Отправили кого-то к нему на квартиру. А там труп, товарищ майор.

— Труп Григорьева, так я понимаю?

— Так точно. Мертв почти сутки.

— Криминал?

— Так точно. Удар тупым тяжелым предметом в лоб. Версия такая: он открыл дверь и сразу получил удар в лоб. Потом его еще били, но эксперт утверждает, что надобности не было: Григорьев умер сразу.

— Ты как там оказался? — прищурился майор. — Что-то я не помню вызова на это убийство.

— Земля не наша, товарищ майор. Не было вызова.

— И? — Кошкин еще повысил голос и покосился на дверь кухни.

Тревожить жену нельзя было ни в коем случае. Ее сон — ее здоровье. Так говорила Ольга Николаевна Горина.

— Мне позвонили из соседнего РОВД, Сергей Иванович. До вас не дозвонились и позвонили мне.

— Зачем? — рявкнул майор.

Рыжков объяснил.

При тщательном осмотре тела и квартиры был обнаружен мобильный телефон. Накануне погибший сделал один только звонок.

— Он звонил Бессоновой, товарищ майор.

Там же, в квартире, была найдена флешка, ее Григорьев прятал под корпусом системного блока. Записи, которые он украл с работы. На записях те самые эпизоды со стариками.

— Помните, пожилые люди, не дождавшись зеленого, вылетали с тротуара на проезжую часть?

— Помню, — буркнул Кошкин.

Еще бы не помнить. Лейтенант Бессонова тогда ему мозг проела, доказывая, что это не случайность, а злой умысел.

— Так вот, на всех записях присутствует Бессонова, товарищ майор. Она, конечно, стоит чуть в стороне от места происшествия. Но самый факт ее присутствия насторожил коллег из соседнего РОВД. А тут еще этот звонок Григорьева. Словом, они подсуетились, получили санкцию. И по горячим следам провели обыск у нее в квартире и в машине.

По тому, как вибрировал голос Рыжкова, Кошкин понял, что дело дрянь.

— В ее машине обнаружился пакет с кроссовками, товарищ майор. Мокрые кроссовки после дождя.

— Рыжков, взыскание хочешь получить? — Схватился за горло, там мерзко запершило.

— На подошве кроссовок следы крови, товарищ майор. Отправили на экспертизу. Подозревают, что это кровь Григорьева.

Рыжков выдохнул и замолчал. А Кошкин даже дышать не мог. Перед глазами стояло бледное Машино лицо. Милое, нежное. Лицо убийцы?

Да нет же, не может этого быть. Подставляют девчонку. Началось с ее документов, которые кто-то использовал при устройстве на работу. Теперь это.

— Ее закрыли? — Кошкин глотнул воздух — ровно столько, чтобы хватило на вопрос.

— Да. До выяснения.

— Где ее держат? Адрес, адрес давай, — ожил майор.

Снова покосился на дверь. Если разбудит жену — придется объяснять. Врать ей он не мог. Ответить было нечего.

Рыжков не унимался:

— Товарищ майор, время смерти точно не установлено. Может, она ни при чем, конечно. Но вы же помните: она опоздала вчера. Как раз дождь шел — кроссовки мокрые. Могла заехать к Григорьеву, шарахнуть его по голове, кроссовки оставить в машине. От орудия убийства избавилась по дороге. По времени получается. Григорьев живет как раз по дороге от ее дома в управление.

— Я понял.

Кошкин отключился. Уставился на телефон, как будто перед ним была физиономия Рыжкова.

В какой момент он их упустил? Почему это происходит с его отделом? Одного сотрудника закрывают по подозрению в убийстве, второй его с радостью топит. Да, дело дрянь. Даже если выяснится, что Маша ни при чем, Рыжкова точно не изменишь. Он все равно продолжит искать темные пятна — пусть не в Машиной биографии, так в чужой.

Вот с какого перепугу он к ней пристал?

Майор позвонил ему из машины и задал этот вопрос уже на пути в отделение, где сидела Маша.

— Понимаете, товарищ майор, что-то такое я в ней чувствую, — признался Денис. — Что-то в ней не так.