Безусловно, этот мужчина обладал привлекательной внешностью. Минерва, воспользовавшись моментом, беспрепятственно разглядывала своего мужа и впервые заметила, что, хотя его волосы были золотистого оттенка, ресницы оказались почти черными и к тому же очень длинными. Однако больше всего ей нравился его рот — идеальной формы губы, которые могли и обиженно надуться, и стать невыносимо чувственными, а сейчас изогнулись в легкой лукавой улыбке. Неожиданно Минерва вспомнила их первый поцелуй, и дрожь возбуждения пробежала по ее груди.

Она не любила своего мужа и не радовалась тому, что вышла за него. Она даже не питала к нему уважения, хотя сегодня днем он удивил ее редкими, но весьма глубокими замечаниями. Неожиданное открытие поразило Минерву: мысль о предстоящем вступлении в брачные отношения не вызывала у нее отвращения. Да, она испытывала неуверенность, но не отторжение или неприятие.

Она тщательно оделась к обеду. Блейк, выдвинув стул, помог жене сесть и при этом слегка коснулся глубокого выреза на спинке платья. От этого едва ощутимого прикосновения по коже Минервы побежали мурашки, а на щеках выступил румянец. Мысленно она представила прикосновение этих рук, гладких, ухоженных, но по-мужски сильных и жестких. Мин почти чувствовала, как его пальцы касаются ее тела, тех частей, которые сейчас были скрыты под нежно-голубым шелком платья и нижним бельем из тончайшего батиста. Она покраснела еще сильнее.

Официант положил перед каждым из них по листку размером с программку лондонского театра, на которой было напечатано меню.

— Что вам предложить в качестве аперитива? — спросил Блейк супругу. — Вино или, может быть, лимонад?

— Я бы выпила вина, — ответила Минерва, решив, что ей не помешает почерпнуть чуточку храбрости в глотке хорошего вина. — А вы? Закажете пиво?

— Не сейчас, возможно, позже.

Хотя официант, как и остальные слуги в «Отель де Франс», говорил только по-французски, он понял, что гости остановились на вине, и, коротко поклонившись, исчез.

— Боже, — удивилась Минерва, — здесь, должно быть, больше ста блюд. Какие же выбрать?

— Оставляю это на ваше усмотрение.

Блейк положил меню на стол, даже не взглянув на него.

Заказ блюд относился к разряду тех вещей, которые отдавались на откуп замужним дамам, но ее эти вещи совершенно не интересовали. Когда герцогиня сообщила, что ей не придется заниматься вопросами домашнего хозяйства, Минерва искренне обрадовалась. И вот теперь ей предстояло пройти куда более серьезное испытание.

— Какие блюда вам нравятся?

— Разные, — ответил он, не облегчив ей задачу. — В еде я совершенно непривередлив.

Меню состояло из нескольких разделов, и в каждом предлагалось не менее дюжины блюд. Несмотря на то что некоторые слова были непонятны, Минерва разобралась во всем. Внезапно ей пришла в голову мысль, что она не слышала от Блейка ни одного слова по-французски, а ведь он наверняка изучал этот язык. Так было принято, даже во время войны с Францией. Конечно, есть огромная разница между изучением языка по школьным книгам и в ходе общения с теми, для кого этот язык родной. После года, проведенного в Вене, Минерва превосходно говорила по-немецки, и ее французский был почти так же хорош, но лишь благодаря тому, что она использовала все возможности для общения с французами.

Как Блейку удалось окончить Итон и Оксфорд, не овладев даже элементарными навыками, необходимыми для прочтения меню, написанного по-французски? С другой стороны, она знала, какую неприязнь ее супруг испытывал к учебе, и вполне могла поверить в подобный казус.

Официант принес вино, и Минерва, отложив меню, приказала подать лучшие блюда здешней кухни. По-видимому, такое решение оказалось правильным. Молодой человек начал с большим воодушевлением нахваливать Jambon de Bayonne[8]и Fricassee de Poulef[9]и самые свежие овощи от местных поставщиков. К большому удовольствию молодого симпатичного официанта, которого не портили даже слишком большие, на ее взгляд, усы, Минерва соглашалась на все им предложенное. В конце концов, заверив милорда и миледи, что они получат все самое лучшее, и, бросив на даму красноречиво томный взгляд, юноша отправился выполнять заказ. Возможно, Блейк не понял ни слова из речи официанта, но его взгляд он понял прекрасно и потому проводил галльского ловеласа довольно мрачным взглядом.

Хотя ревность всегда казалась Минерве нерациональным чувством, этот намек на собственническое отношение обострил предвкушение грядущего события. План, смутно брезживший в отдаленных уголках ее сознания, приобрел четкие очертания: нужно отвоевать своего мужа у его любовницы и превратить их брак в нечто большее, чем взаимная терпимость.

Дожидаясь, пока официант принесет суп, она постаралась вспомнить все, что рассказывала Диана о способах и приемах соблазнения мужчин, но в отличие от других тем, к этой Минерва не проявляла должного внимания. А ведь не так уж давно сестра испытывала свои чары именно на Блейке. К сожалению, единственное, что вспомнилось Минерве из арсенала приемов соблазнения, — это тот притворный интерес, с которым Диана слушала бесконечные рассказы Блейка об охоте на лис. Ну уж нет! Вероятно, есть определенные пределы, за которые она не выйдет, даже ради того, чтобы завоевать внимание мужа!

Впрочем, один урок из опыта Дианы она все-таки извлекла: нужно позволить мужчине говорить о себе и о том, что его интересует. Эта мысль показалась ей достойной внимания, ведь ей же нравилось говорить о том, что занимало ее. Хотя братья уже после десяти минут ее рассуждений об очередных парламентских коллизиях начинали откровенно позевывать.

— Вы жили в Девоншире, — заговорила Минерва. — Расскажите мне об этом графстве.

Еда оказалась вкусной, а ножи и вилки чистыми. В общем, в «Отеле де Франс» не к чему было придраться, за исключением дерзости официанта, и поэтому после долгой, утомительной дороги приятно было пообедать в обществе собственной супруги.

Блейк ни в коей мере не мог бы пожаловаться на ту картину, которую являла собой его жена, сидевшая напротив. Платье из какого-то мягкого шелковистого материала выгодно подчеркивало достоинства ее фигуры: изящную шейку, высокую грудь, хотя и не очень пышную, изящные плечи и руки. Безупречно белую кожу выгодно оттеняла нитка мелкого жемчуга, заставившая его почувствовать угрызения совести, ведь изумрудное ожерелье до сих пор покоилось в багаже. Блейк так и не смог выбрать подходящий момент и преподнести ей свой подарок.

Минерва с лестным для него вниманием слушала рассказ об усовершенствованиях, которые Блейк ввел в поместье во время добровольной ссылки в Девоне. Ее оживленное подлинным интересом лицо многократно отражалось в зеркалах, обильно украшавших стены зала, что давало Блейку возможность во всех ракурсах любоваться ее классическим профилем и совершенной красотой. Волосы Минервы были уложены в простую, но очень элегантную прическу, которая хотя и делала ее несколько старше, радовала глаз отсутствием вычурных завитков, столь популярных у светских дам.