Блейк как завороженный смотрел на ее ярко-розовые губы, не в силах оторвать от них взгляд. В его голове непроизвольно поплыли картины, в которых эти губы были заняты совсем иным делом. Он постарался избавиться от своих фривольных мыслей и сосредоточиться на том, что Минерва говорила о герцоге Орлеанском и остальных Бонапартах. Ему всегда отлично удавалось воспринимать информацию на слух, а, как выяснилось, жена могла просветить его в том, что маркиз Блейк просто обязан был знать.

Она остановилась, чтобы отдышаться, и пристально посмотрела на него. Блейк давно развил в себе искусство при абсолютно незаинтересованном виде буквально впитывать услышанное. Неужели на этот раз маска вежливого равнодушия подвела его?

— Почему вас так интересует Артуа?

— Меня интересуют различные группировки, только и всего, — ответил он, словно речь шла о возможном исходе скачек или боксерского поединка.

— Пожалуй, вы впервые проявляете подобный интерес.

Минерва смотрела на него с нескрываемым подозрением.

Поскольку сам Блейк не продвинулся ни на шаг, он рассказал ей, что просил выяснить его зять.

— Это несправедливо! Вы предельно далеки от политики, но именно вам сэр Гидеон дал такое замечательное задание. А я, только потому, что родилась женщиной, должна ездить к портнихам и пить чай с посольскими дамами.

— Я надеялся на вашу помощь. Начнем наши изыскания с приема в Тюильри, поскольку я совершенно не представляю, где искать сторонников герцога Орлеанского и тем более бонапартистов.

— Не знаю, на что вы рассчитывали, не зная французского языка.

— С чего вы так решили?

— Я заметила, как вы избегаете всего, что написано по-французски. Меню на постоялых дворах, газет, даже карточек с приглашениями.

На мгновение Блейк оцепенел. Минерва дьявольски наблюдательна. Если он начнет возражать, она придет к правильному выводу: именно письменная речь его самое слабое место.

— Без вашей помощи я ничего не разузнаю, — смиренно признал он.

Минерва доброжелательно кивнула:

— Я постараюсь вам помочь. Я неплохо говорю по-немецки, а сын Наполеона живет со своей матерью в Вене. Возможно, мне удастся узнать что-нибудь у австрийцев.

— Превосходная мысль. Однако даже при моих ограниченных способностях к общению, возможно, я тоже узнаю что-нибудь у французов, с которыми буду встречаться. С вашей помощью, конечно.

— Очень на это надеюсь. — В ее голосе звучало снисхождение. — Как сказал сэр Гидеон, никто не заподозрит вас в интересе к французской политике. Все сводится к верному выбору круга общения. Советую вам прислушиваться к разговорам тех, кто не доволен своим положением при дворе и отношением к ним Луи и Карла.

— Благодарю вас.

— И не забывайте, у герцога Орлеанского также есть несколько сыновей. Возможно, есть смысл встретиться с ними и переговорить с их сторонниками.

Блейку очень не нравился ее высокомерно-снисходительный тон, но именно он внезапно пробудил его давно уснувший охотничий инстинкт.

— Мне хотелось бы предложить небольшое пари. Точнее, состязание. Давайте посмотрим, кто из нас сумеет выявить больше сторонников герцога Орлеанского или тайных бонапартистов.

— Что ж, хорошо, — согласилась она. — А каким будет приз?

Судя по насмешливой улыбке Минервы, она явно считала, что Блейк предложит солидное денежное вознаграждение.

— А что бы вы хотели?

— Не знаю. В данный момент ничего в голову не приходит.

— Хорошо. Тогда сделаем так: если побеждаете вы, я даю слово оказать вам любую услугу.

Минерва на минуту задумалась, потом решительно посмотрела ему в глаза:

— Я готова ответить тем же.

— Договорились.

— Итак, побеждает лучший шпион.

Леди Элизабет Стюарт, супруга британского посла, рассказывала им о новых гобеленах, украсивших Тронный зал Тюильри. Минерва делала вид, будто внимательно слушает даму, хотя эта тема совершенно не занимала ее. Прославленные французские монархи — Сен-Луи Франсуа I и Генрих IV, которыми так восхищался нынешний король, — не вызывали у нее никаких эмоций.

Блейк даже не делал вид, будто разглядывает висящие на стенах гобелены. Он высматривал тех, кто мог бы оказаться противником Бурбонов. Минерва коснулась его руки, привлекая внимание, и мило улыбнулась леди Стюарт.

— Я вам говорила, что вчера видела на улице карету его величества? — спросила она. — Боже правый, король и в самом деле ездит очень быстро!

— Людовик считает, что быстрая езда заменяет ему физические упражнения, — сказала супруга посла.

— Правда? В таком случае неудивительно, что его называют Толстяком Луи.

— Я однажды встречался с королем, — вступил в разговор Блейк. — Отец брал меня с собой на прием в Хартвелле.

— И как он выглядел?

— Приветливый и… толстый.

Как Блейк может говорить об этом так скупо? Неужели не понимает, как ему повезло встретиться с Людовиком XVIII во время его вынужденной эмиграции в Англию?

В этот момент к ним подошел сэр Чарлз Стюарт и предупредил, что аудиенция вот-вот начнется.

— Когда его величество обратится ко мне, я вас представлю. Скорее всего Людовик скажет вам несколько слов. Король всем говорит одно и то же и практически никогда ничего не добавляет.

— Отличается лишь интонация, полагаю, — сказала Минерва.

— Именно так, леди Блейкни. Король вкладывает очень большой смысл в эту короткую и неизменно повторяющуюся фразу. Позвольте выразить восхищение вашей дипломатической интуицией.

Тишина, пришедшая на смену суете ожидания, возвестила о появлении короля. Луи неспешно обходил гостей, и у Минервы появилась прекрасная возможность рассмотреть просто, но богато одетого монарха. Его внешний вид мало о чем мог ей поведать. Выражение лица его казалось приятным, но отсутствующим и никоим образом не выдавало его чувств и мыслей.

Король поприветствовал сэра Чарлза, и тот попросил дозволения представить своих спутников. Минерва присела в глубоком реверансе, а Блейк почтительно поклонился.

— Кажется, мы уже встречались, лорд Блейкни, — произнес король на превосходном английском. — Я помню, как ваш почтенный батюшка привозил вас в Хартвелл. Давайте пройдемся, и вы расскажете мне, что нового у герцога Хэмптона.

Волны удивленного шепотка пробежали по огромному залу. Окружение короля расступилось, уступая место Блейкни. Минерва сделала шаг, намереваясь сопровождать супруга, но сэр Чарлз удержал ее, легко коснувшись руки. Оставшись подле посла, Минерва видела, как король и Блейк, о чем-то тихо переговариваясь, проходили по залу мимо гостей, расступавшихся в полном изумлении от того, что монарх отнесся к неизвестному иностранцу со столь несвойственным ему вниманием. В задних рядах тут же начали высказывать предположения об истинном значении проявленной милости.