— Тогда зачем вы хотите занять этот пост? — поинтересовалась Кесси и инстинктивно погладила живот.

— Ну как же, — соискательница расплылась в улыбке. — Детки должны иметь все самое лучшее, разве нет?

Кесси не то не была согласна, но… Она не имела ничего против деток розовощекой соискательницы, но все же хотела видеть на посту генерального директора человека, озабоченного делами фирмы, а не собственной семьей.

Вторая кандидатка выглядела полной противоположностью первой. Она была сухой и бледной, как сама Кесси год назад, и, косясь на живот начальницы, то и дело повторяла что-то наподобие:

— Как я вас понимаю. Никогда бы не стала связываться с мужчинами.

Что именно она понимала, Кесси так и не сумела разобрать, усвоила только, что центральным пунктом программы сухопарой дамы было увольнение из руководящего состава всех мужчин и обеспечение женщинам социальных гарантий.

— А еще нужно построить при офисе детский сад для работающих женщин! — сообщила она.

Кесси стало почему-то совсем грустно. Она уронила голову на ладонь и, дослушав монолог до конца, попросила сухопарую леди из офиса проводить, а вместо нее вызвала к себе Гратина.

— Господин Рено, — сказала она.

Гратин поднял бровь, потому что таких официальных обращений не слышал от Кесси уже давно.

— Это я, — согласился он.

— Приготовьте бумаги. Я назначаю вас на пост генерального директора.

Если бы бровь Гратина не была уже изогнута, она уползла бы еще выше вверх.

— Кесси… М-м… леди Кинстон.

Гратин осторожно подошел к Кесси и присел на краешек стола.

— Что?

— Я вовсе не стремлюсь к такой должности, я вам уже говорил.

— А к чему вы стремитесь, господин Рено?

— М-м… — Гратин задумался. — Я никогда не строил планов на несколько лет вперед.

— Если вы о фирме, то планы сначала строить буду я сама. Вам надо всего лишь обеспечить их выполнение. А когда вы освоитесь, то увидите, что это даже интересно.

— М… Я немного не привык быть на виду.

Кесси накрыла ладонью лежащую на столе руку назначенного директора.

— Это мы как-нибудь решим. Готовьте документы, Гратин. Закончим этот глупый конкурс и перейдем к поискам секретаря.

Вопрос с секретарем решился куда быстрей — занять эту должность попросилась Августа, которая все прошедшие недели искала себе применение за пределами дома Анны. Мать не очень-то стремилась вернуть ее назад, но и денег на содержание выделять не собиралась. А господину Розенкрейцеру, похоже, судьба детей вообще была безразлична.

К счастью, дочь этой четы не сидела на месте и успела закончить курсы делопроизводителей. Августа бывала рассеянна, но очень старалась и в целом обязанности выполняла довольно успешно, а кроме того, производила благоприятное впечатление на всех мужчин, посещавших кабинет Кассандры — половина из них только за тем и появлялась в приемной, чтобы поглазеть на нее.

Августа в самом деле была красива так же, как ее брат, и обладала той же ослепительной улыбкой, но, в отличие от Юргена, на противоположный пол не реагировала совсем.

Кесси, которая вообще-то не отличалась особым любопытством, однажды все-таки не выдержала и спросила, почему. К тому времени они жили вместе уже почти четыре месяца, и Кесси привыкла к Августе так же, как могла бы привыкнуть к родной сестре. А вот Хайнрих по-прежнему лишь встречал ее у дома и возвращал на место поздно вечером, никогда не заходя в гости и не приглашая к себе.

Разговор проходил у них дома, на балконе на кухне, где они с Августой ужинали по вечерам на свежем воздухе с наступлением весны.

Августа покосилась на Кесси, но ничего не сказала.

— Это не мое дело, да? — уточнила Кассандра.

— Я живу у тебя. Полагаю, то, почему я это делаю, вместо того, чтобы переехать к какому-нибудь приличному джентльмену, все же касается тебя, так?

— Я не это имела в виду, — Кесси сделала глоток березового сока, потому что вино ей было уже противопоказано, и из-под длинных ресниц посмотрела на нее. — Просто ты очень красива. Я понимаю, что вряд ли найдется джентльмен, который захотел бы встречаться со мной. Тем более теперь, когда у меня вот-вот появится ребенок. Но не понимаю, почему ты должна быть одинока. Ты рассорилась с родителями ради Хайнриха, но он ведь явно это не ценит. И у тебя куча поклонников — но ты отказываешь им всем.

Августа поджала губы и покрутила в пальцах бокал.

— Хайнрих не такой, — сказала она коротко и снова замолкла, не поднимая на Кесси глаз. Потом продолжила: — И он тоже говорит так же, как ты.

— Это как?

Стараясь выиграть время, Августа поднесла бокал к губам и сделала глоток.

— Хайнриху уже тридцать пять. И у него сын — Вилли. Он почему-то думает, что ему уже поздно сближаться с кем-нибудь… Например, со мной. И еще считает, что это вряд ли сможет понять его сын. Я ведь ему… В сестры гожусь.

Кесси почесала затылок. Затем спросила:

— А ты?

— А я… Как я скажу взрослому, красивому, сильному мужчине, что хочу быть с ним? Что хочу замуж за него? Я для него, наверное, такая же обуза… Как второй ребенок.

— Тогда зачем ты поругалась с матерью? Могла бы прямо сказать, что между тобой и Хайнрихом ничего не будет никогда.

Августа облизнул губы.

— Мама думала, что я с Хайнрихом сплю.

Она снова покрутила в пальцах бокал.

— Что я шлюха — она так говорила. А я бы… Ну, наверное, я бы спала. Только Хайнрих мне ни разу не предложил. А ни с кем другим я не хочу. И замуж за другого тоже не хочу.

— М-да… — протянула Кесси и потерла висок. Она от подобных проблем давно уже была далека. Все ее мечты умерли вместе с несостоявшимся браком, и она просто не могла представить, чтобы в ее жизни появился тот, кого она могла бы полюбить. Времени и так не хватало ни на что. Все дни уходили на работу, а все свободное время — на посещение врачей. Нужно было еще и обустраивать детскую — или подыскивать новую квартиру, чего делать не хотелось ужасно, ведь тогда бы она оказалась где-то далеко от Гратина.

— И ты не права, — произнесла Августа, вырывая ее из задумчивости. — Ты напрасно считаешь, что не интересуешь никого. В тебе есть что-то… таинственное. Не знаю, как другие мужики, но Гратин это видит. И он ждет уже давно.

— Гратин? — Кесси оторопело посмотрела на подругу и добавила машинально. — Но он же эпсилон… Я хотела сказать… Он же просто друг…

Августа невольно расхохоталась, но как-то без особого веселья, а потом произнесла фразу, которую Кесси когда-то давно уже слышала от нее:

— Никто не принимает друзей в расчет…