— Уже похож на тебя, — Гратин слегка приобнял Кесси и поцеловал в висок. Кесси решила не отвечать. Говорить, что точно такие же глаза и волосы были и у Юргена, ей абсолютно не хотелось. Самой ей Фридрих — как был назван новорожденный — напоминал только отца. От одного взгляда на него сердце пронзала давно забытая боль. Но, услышав слова Гратина, она просто опустила голову ему на плечо и замерла так, наслаждаясь теплом.

Первые дни для Кесси были наполнены счастьем и осознанием того, что она с этих пор никогда не будет одна, но уже через несколько дней эйфория начала спадать. С самого начала она решила, что за ребенком будет ухаживать сама — слишком хорошо она знала, что такое быть без матери, без человека, которому, как все говорили, ты можешь доверить все, который утешит и будет любить тебя всегда, каким бы ты ни оказался. Кесси хотела дать сыну все то, что не получила сама. Но никто не сказал ей, что ребенок на картинке и ребенок в кроватке в детской — это не совсем одно и то же.

Малыш получился, как ни странно, шумным — рекламные фото и клипы о трогательно спящих младенцах явно врали. Он орал, не переставая, день и ночь, и как успокоить его, Кесси категорически не представляла. Ни на какие курсы для начинающих матерей Кассандра не ходила, а все, что вычитала в книжках в последние месяцы беременности, не давало никакого результата.

Кесси потихоньку приходила в отчаяние. Она оборудовала сыну самую лучшую детскую, которую только смогла придумать, заказала лучшие игрушки, которые смогла найти — но не помогало ничего.

В конце концов, в один из вечеров маленький Розенкрейцер и саму ее довел до слез. С криком:

— Ты такой же, как твой чертов отец! — Кесси рухнула на стул у окна и уронила голову на ладони. Малыш тут же замолк. А Кесси сидела, не в состоянии шевельнуться, слушала, как стучат по окну капельки дождя, и ощущала, как слезы текут по лицу.

Так она просидела, должно быть, не меньше часа, когда в дверь раздался звонок. Затем еще один, и еще. Ребенок, разбуженный неприятным звуком, снова принялся рыдать, и теперь уже они с Кесси плакали в четыре ручья. Из горла Кассандры невольно вырвался всхлип, а затем она ощутила прикосновение теплых рук. Невольно сжалась на секунду, а потом обернулась, увидела лицо Гратина совсем рядом и уткнулась носом ему в плечо, судорожно сжимая белую рубашку и пытаясь подавить рыдания, рвущиеся из груди один за другим.

— Кесси, тш… Ну ты что?

— Не могу… — выдохнула Кесси и прижалась к нему еще сильней.

Гратин положил ладонь ей на макушку и принялся медленно гладить по голове.

— Не могу, — повторила Кесси и всхлипнула в очередной раз, когда голос, наконец, начал хоть немного слушаться ее.

— Я не знаю, кого из вас успокаивать первым, — шепнул Гратин, закапываясь носом в ее волосы, — но он орет громче, а ты, вроде бы, взрослей.

Кесси издала звук, подозрительно похожий на истерический смешок.

— Тогда успокаивай его. Я — не могу.

— Обещай, что попробуешь успокоиться сама.

— Хорошо.

Гратин отпустил ее и, подойдя к колыбельке, осторожно взял малыша на руки, а затем принялся покачивать его, бережно прижимая к себе и нашептывая что-то на ухо. Кесси зачарованно смотрела за его мерными движениями и потихоньку начинала покачивать в такт головой.

Потом Гратин аккуратно уложил обратно задремавшего мальчика, снова подошел к ней и, наклонившись на ушко, шепнул:

— Пошли, я сделаю чай.

Кесси не удержала смешок.

— Знаю я твой чай… Лучше уж сама.

Тем не менее она встала и двинулась на кухню вместе с Гратином. Теперь, когда внутри у нее не было малыша, двигаться оказалось легко и непривычно в то же время. Проходя мимо библиотеки, Кесси поймала свое отражение в стеклянной витрине шкафа и тут же почувствовала стыд — до последних месяцев беременности она старалась следить за собой и очень дорожила тем, что ей удалось наконец привести себя в божеский вид. Красавицей себя Кесси по-прежнему не считала, но, по крайней мере, в новых платьях и со свежей стрижкой больше не казалась сама себе смешной.

Теперь же волосы опять отросли, но Кесси, отвыкшая от такой длины, забывала собирать их в косу, так что они стлались по плечам мягкими волнами. Кесси после родов не поправилась совсем — хотя и не сказать, чтобы похудела. Но подростковая угловатость ее фигуры приобрела какую-то новую плавность и гибкость. Зато разбухшие щеки и покрасневшие глаза оставляли желать лучшего — под очками они были бы еще относительно незаметны, но еще в мае Кесси купила машину, чтобы не ездить на такси, а вместе с машиной была вынуждена обзавестись и набором контактных линз. После родов она не надевала ни их, ни очков, просто потому что было не до того, и начала уже потихоньку привыкать, что мир видит не совсем четко. Она с удивлением обнаружила, что если не сидеть за рулем, то зрение у нее было не таким уж плохим. И все-таки все вместе, мельком отразившееся в стекле, навеяло на Кесси тоску.

— Спасибо за все, — произнесла она, наполняя фарфоровый чайник кипятком и исподлобья поглядывая на Гратина. — Кто бы еще стал терпеть меня в таком виде, если не ты.

— Я тебя хочу видеть любой, — Гратин невольно улыбнулся, разглядывая опухшее лицо Кассандры. При виде такой Кесси ему еще больше хотелось прижать ее к себе и погладить по распушившимся волосам, будто малыша.

— И Фридрих… — Кесси прикрыла глаза и глубоко вздохнула. — То, что делаешь ты, должен был бы делать его отец.

Гратин мгновенно помрачнел и сжал лежавшую на столе руку в кулак.

— Кесси, — сказал он медленно и тихо. — Тебе пора бы принять как факт, что в твоей жизни его нет — и не может быть.

— Я приняла, — ответила Кесси так же негромко в тон ему. Присела на диванчик рядом с Гратином и прислонилась к нему. — Странно, иногда мне хочется, чтобы он вспомнил обо мне, а потом… — Кесси закусила губу. — Я представляю его и уже совсем этого не хочу.

Гратин почесал щеку. Желание обнять Кесси никуда не делось, но сейчас к нему примешивалась боль. Осознание, что как бы он ни старался, он всегда будет «не тот», кто должен был бы быть здесь.

— Я пойду? — спросил он тихо, не глядя Кесси в глаза.

— Ты же еще не допил чай?.. — Кесси вскинулась и посмотрела на него.

— Я… — было бы так легко сказать что-нибудь насчет работы, но Гратин не хотел врать. Больше всего он хотел одного — чтобы Кесси его остановила. И Кесси, будто услышав его мысли — а может быть, просто потому, что хотела так сама, произнесла:

— Гратин, пожалуйста… Побудь со мной еще чуть-чуть.

Гратин улыбнулся. Он понимал, что Кесси попросту не хочет быть одна. Но поменять все равно ничего не мог.

Прода от 06.07.2021, 14:46

Именно Гратин предложил взять на работу няню. Сама Кесси просто не могла представить себе, что оставит ребенка с кем-то другим наедине. До сих пор малыша брала в руки только она сама — и Гратин, которого Фридрих с самого рождения принимал за своего.