– Совершенно верно, эти любопытные фотопластинки мы получили через норвежские каналы. Там, на Севере, немного пошумели в местной прессе…

– Да, да, – поспешил подтвердить хозяин кабинета, – «…огромное судно с красной надстройкой». Фото, естественно, ни размеры, ни цвета́ передать не может. И на тот момент к этому факту отнеслись весьма скептически, посчитав фотопластинки подделкой, а шумиху лишь желанием газетчиков заработать на раздутой сенсации. Тем не менее мы всегда отслеживаем любые новинки в кораблестроении. Из русских источников («Губернские ведомости») следовало, что судно принадлежит американскому миллионеру, построено на некой мифической верфи на Аляске. «Мифической», подчеркну, потому что ни с какого известного нам крупного стапеля подобное судно не сходило.

– «Утка»? Американцы ведут хитрую игру?

– До определённого момента и мы так думали. Но из Петербурга по дипломатической линии приходят сведения о какой-то просто неприличной секретности вокруг неких новых людей в окружении русского царя. Когда я говорю «неприличной», то имею в виду, что никто из наших явных или скрытых осведомителей ничего не смог выяснить. Пока. Вот – почитайте! Это больше похоже на сплетни и мистический бред не наигравшихся в масонов придворных идиотов.

Казалось, что хозяин кабинета готов бросить перед визитёром эти исписанные листки, но природная воспитанность и сдержанность пересилили.

Передав донесение, недовольный джентльмен встал и подошёл к окну, выходящему на берег Темзы. И уже не оборачиваясь, продолжал комментировать:

– Обратили внимание – опять фигурирует этот непонятный американский ледокол. А русское адмиралтейство прямо-таки всерьёз заинтересовалось Севером, вплоть до того, что посылает туда комиссию. На данном этапе, официально, проще будет действовать через шведско-норвежского консула – господин Фальсен нам кое-чем обязан. Но могут возникнуть ситуации, требующие неделикатного вмешательства. У вас есть там кто-нибудь?

– Нет.

– Займитесь этим делом.

Иногда так бывает – ждёшь, ждёшь чего-то… И когда оно, наконец, случается, то случается это до необычайного неожиданно.

Железнодорожная ветка доходила лишь до левого берега Северной Двины, к станции Исакогорка, от которой до Архангельска надо было добираться рейсовым пароходиком или воспользоваться услугами промышлявших переправой лодочников – те брали дороже, но по-божески. Зато быстрее.

Телефонный звонок от станционного начальника лишь на немного опередил появление запыхавшегося курьера, доложившего о прибытии поездом столичного ревизора.

Приняв доклад, Бюнтинг остался сидеть за столом, перекладывая бумаги, планируя свои дальнейшие действия. Ехать на вокзал, встречать уже было поздно. Станционный начальник наверняка уже подсуетился и направил прибывших сюда – в губернаторскую резиденцию.

Николай Георгиевич поднялся с кресла, немного прошелся, размявшись, остановился у большого зеркала, окинув взглядом свою высокую, плотную фигуру. Отметил увеличившуюся проседь в волосах и небольшой бородке, поправил, разгладив кончики усов.

«Признаться, ожидал чего-то большего. Хм… вице-адмирал Дубасов. Невелика шишка – в табели о рангах почти равный, как гражданскому, так и придворному чину[42]. Но мужчина суровый и серьёзный. Тем более зная и понимая, по какому делу он прибыл».

Это знание невольно заставляло Николая Георгиевича подтянуться – внешне и мысленно, настраиваясь встречать гостей.

* * *

Вице-адмирал Фёдор Васильевич Дубасов степенно, но быстро поднялся по ступеням к распахнутым дверям, где его встречал губернатор. Несмотря на шестидесятилетний возраст, адмирал выглядел бодро – высокий, сухощавый, вытянутое породистое лицо, чистый лоб, светлые, чуть рыжеватые волосы, по старой моде зачёсанные вперёд на висках.

Представились. Проследовали в кабинет.

Один из прибывших с Дубасовым оказался морским офицером в чине лейтенанта. Коломейцев – его фамилию Бюнтинг уже слышал (довольно известная среди исследователей Арктики), но воочию видел впервые.

«Пусть и запоздало, но взялись с толком, – тут же признал Николай Георгиевич, – по-моему, он служил на ледоколе “Ермак”. Нужный человек для оценки возможностей ледоходного судна потомков. Разумно и вполне последовательно».

Второй сопровождавший был в партикулярном платье, но по неуловимым повадкам, а главное, своим взглядом, который бывает только у пристрастных городовых и цепких дознавателей, выдавал свою принадлежность к жандармскому управлению. Кем и отрекомендовался.

«Прибыли-то вместе, но морячки слегка сторонятся – “белая кость”, жандармов не очень жалуют».

Представителя политической полиции империи это, видимо, совсем не волновало – привык. Первым делом он доложил, что вместе с ними в одном поезде приехала пара подозрительных господ, по виду иностранцев. И попросил пригласить местного начальника полиции, дабы установить догляд за сомнительными личностями.

Дубасов на это лишь морщился, но не замедлил предоставить бумагу за подписью самого императора об оказании полного содействия.

И тут же об этом содействии уважительно потребовал, намереваясь, не откладывая, следовать пароходом в Александровск. Затем пересесть на «Лейтенанта Скуратова» и отправиться с инспекцией…

Далее адмирал не стал распространяться, сделав многозначительную паузу, предоставив ещё один сопроводительный документ. В нём отдельным пунктом оговаривалась конфиденциальность и ограниченность круга посвященных, что не замедлило порадовать губернатора, который уже предугадывал некоторые сложности с «городским головой».

Что до такой поспешности Дубасова, то Николай Георгиевич немного растерялся, честно говоря, не готовый к столь скорому повороту.

После обстоятельного и душевного разговора с Престиным, заразившего его глубоким любопытством, лелеял надежду сам взглянуть на необыкновенный ледокол, поближе познакомиться с потомками, с чудесам их техники. Хоть и понимал, что не совсем это его, как губернатора, дело.

И, несмотря на то что гостям ничего не мешало сразу следовать далее, поскольку были, так сказать, «на чемоданах», губернатор надеялся, что они всё же отдохнут с дороги, приведут в порядок одежду, отобедают…

«А то от них, скажу прямо, несмотря на “первый класс”, немного попахивает паровозом. После стольких-то дней пути. Как минимум угольком-с, которым топили вагон».

А сам за это время надеялся подготовиться – взять некоторые необходимые в быту вещи, понимая, что путешествие в море займёт немало времени.