— Хочу, но не буду. — Я пододвинул к ней чашку, и она немедленно наполнила ее ароматным кофе из кофейника. — Еще один такой бутерброд — и я не смогу выйти из дома, буду валяться у тебя в спальне, как удав.

— Оставайся.

— Рад бы, да труба зовет. Кстати, как ты относишься к групповой любви?

— Ты шутишь, надеюсь?

— Ни в коем случае.

— А еще говорят, что у твоего поколения остались хоть какие-то нравственные ценности. Лично я, — тут ее серые глазищи потемнели, — как ты знаешь, дочка военного, а потому воспитана в строгости. — И она потянулась к разделочной доске. На свое счастье, я успел накрыть ее ладонь своей.

— Не надо крови. Я просто хотел предложить, — и обрисовал сложившийся сегодня поутру план.

— Собираешься поймать его на удочку, как карася?

— Типа того, только он далеко не карась. Скажи-ка мне лучше, я тут заметил, как у тебя глаза сверкают…

— Что, так заметно? — Она слегка покраснела, и я ощутил нешуточный прилив гордости.

— Понимаешь, этот человек — серьезный профессионал и на самодеятельность Перловского кооперативного техникума имени Альтшуля он не купится.

— Господи, какой же ты дурак! Нет, я все-таки тебя доской тресну.

— Не сейчас. Так вот, вечером ты должна быть…

— За меня не беспокойся, сам-то?

— Молод, влюблен, хорош собой и просто счастлив.

— Честно? Здорово, тогда работаем.

— Как прикажете, герцогиня. — Я достал телефон.

— Алло.

— Константиныч, привет! Куда ты нашего адмирала дел? На связь не выходит.

— Должен быть на месте. Что ему передать?

— Буду у вас после обеда, есть о чем поговорить.

— Передам.

— Спасибо. До встречи.

У «сталеваров» я появился после трех, успев заскочить к Фиме и к ребятам на Красноказарменную.

— Хотелось бы наконец узнать, Кондратьев, — шеф здешней безопасности уже не считал нужным скрывать гадливого отношения к моей скромной персоне, — когда появится хоть какая-нибудь конкретика?

— Хотите конкретики? Пожалуйста, я тщательно проанализировал действия личной охраны господина Крупина во время покушения…

— И?

— И, — я надул щеки, — пришел к выводу о ее полнейшей профессиональной непригодности, если не сказать больше.

— Что вы имеете в виду?

— Их действия не обеспечили реальную защиту охраняемого лица. Вот ознакомьтесь, — я протянул файл с бумагами. — Здесь подробный анализ их действий поэпизодно, — я нагло врал, в целом ребята действовали достаточно грамотно. Просто Грек был им явно не по зубам, к работе против специалиста такого калибра парней просто не готовили… — А потому настоятельно рекомендую, даже требую, полностью сменить всю личную охрану Петра Николаевича.

— Полагаете? — азартно спросил он. Мое предложение настолько перекликалось с его планами, что на некоторое время я стал ему не так уж и противен. — Я немедленно доложу господину Крупину.

Доложи, яхонтовый мой, доложи. Петра нашего Николаевича я уже на этот счет проинструктировал, он упрется, и вопрос на пару дней зависнет. А больше времени мне и не надо.

— И еще я бы хотел получить деньги на оплату возникших расходов, — и я назвал сумму.

— Однако и аппетиты у вас, — только что от меня услышанное настолько улучшило его настроение, что даже несколько смягчило чувство утраты при мысли о расставании с деньгами (видно, он уже начал считать их своими). — Напишите обоснование.

— Вы же знаете…

— Ах, да, вы же у нас Штирлиц. Ладно, по финансовым вопросам — на следующей неделе к Андрею Степановичу, — то есть никогда. Если я все правильно просчитал, в планы этого красавца совершенно не входило платить мне что-либо, потому что покойникам дензнаки ни к чему.

— И тем не менее…

— Потерпите немного, Станислав, — он очаровательно улыбнулся. — А кстати, что это вы сегодня такой нарядный, уж не под венец ли собрались?

— Все может быть.

Царящая в приемной Даша в образе Марины так посмотрела на меня, что я едва сдержался, чтобы не начать не по-детски приставать к ней прямо на рабочем месте. Все, что я смог сделать, — это постучать указательным пальцем левой руки по наручным часам. Она кивнула и опять улыбнулась — я пулей вылетел из приемной. От греха подальше.

Я нетерпеливо ходил туда-сюда по улице у выезда с территории «сталеваров», весь из себя галстучно-костюмный, в начищенных штиблетах, с гигантским букетом в руках и сияющей физиономией влюбленного пингвина. Она остановила свой джип, выскочила наружу и бросилась мне на шею. Мы обнялись и застыли посреди вечерней Москвы, как будто не виделись целый век. Проезжающие мимо одобрительно и с завистью гудели. Да я и сам себе в этот момент завидовал.

С явной неохотой оторвавшись друг от друга, мы сели в машину: я — за руль, сияющая Даша с букетом, прижатым к груди, — рядом.

— А не слишком ли много эмоций?

— А букетом по физиономии? Я, чтоб ты знал, не играю.

— Тогда вперед!

Я даже не стал проверяться по дороге, и так было ясно, что нас ведут. Даша, как будто это почувствовав, обеспокоилась:

— Ну?

— Не суетись, и вообще, я, кажется, пригласил тебя на ужин. Вот и едем, и плевать мы на всех хотели.

— Вот это я и хотела услышать.

Молодец, девочка, так держать! Главное, не начинать актерствовать, тогда точно выпадем из образа, и все, кранты.

Однажды это уже было со мной, на Ближнем Востоке, более десяти лет назад. Тогда я притворялся английским фотокорреспондентом-стрингером, взбалмошным, трусоватым типом с легким налетом голубизны. Я увековечивал для истории одного местного царька, шейха, или кто он там, забыл уже, большого любителя, как сейчас говорят, попиариться. Торчал там добрых три месяца в ожидании приезда одного его делового партнера, торговца оружием, бывшего генерала Генштаба Министерства обороны бывшего СССР. Генерала-делавара полагалось со всем старанием спеленать и вернуть на Родину, где к нему накопилось немало вопросов.

Но не сложилось. Незадолго до его прибытия наш фотозвездюк устроил что-то вроде пикничка в оазисе посреди пустыни. Все шло очень мило и гламурненько: шейх позировал, гости угощались и тусили, прислуга прислуживала, я старательно фиксировал все это на пленку, охраняющие это великолепие шкафоподобные гоблины безразлично взирали на происходящее через темные очки в позах «руками налегая на мотню».

Те всадники с «калашами», общим числом человек под двадцать, появились незваными из-за барханов внезапно, как будто выросли из песка. Для начала они покосили очередями охрану, а потом взялись за хозяина торжества, его гостей и прислугу. Стрелять им, видно, надоело, и, крутясь среди обезумевших от страха людей, они начали рубить их в капусту саблями.