— Хорошая мысль.

Я решительно растолкал и выгнал на работу хнычущую бизнес-леди и улегся на ее место, заведя будильник на полвторого.

— Они развели твоего Грека как последнего лоха, — заявил мне Саня Котов. На этот раз заседание штаба едва не обманутых вкладчиков происходило в расширенном составе. К нам присоединился Валентин, специалист по «связыванию общественности», Олег Квадратов, грубиян и бывший сослуживец Котова, а также невысокий седой крепыш в возрасте «хорошо за пятьдесят», молча пьющий свой кофе в уголке стола.

— Юрий, — представился он, подавая ладонь твердостью с паркетную доску.

— Юрий Витальевич у нас коммерческий директор, — добавил Сергей, — и наш с Володей и Герой первый командир.

— Стас, а ты не допускаешь, что Грек может быть с ними заодно? — спросил Валентин.

— Это вряд ли. После операции он им живой на фиг не нужен. Для них он уже труп, как и я, кстати.

— Не надо! — трагически возопил Котов.

— Сам не хочу, — успокоил я его. — Вчера я предложил Вайсфельду полностью поменять личную охрану Крупина, так он едва в окно не выпрыгнул от радости. Понятно, к чему клоню?

— Чего непонятного, — хриплым голосом заявил Квадратов. — Поставит в «личку» своих людей, те пропустят нападающих…

— И будут убиты вместе со всеми остальными, — подхватил его мысль Саня.

— Круто! — восхитился неизвестно чему Валентин.

Ситуация складывалась донельзя интересная. Со дня на день самолетами «Русской стали» в Москву прибудут четыре соучредителя и акционера фирмы, заслушать доклад ее президента о достигнутых под его руководством успехах в капиталистическом строительстве и порадоваться вместе с ним заработанной денежке. Всякие другие мелочи типа перспективных планов, стратегии и направлений развития эту публику никогда не интересовали. Убедившись в том, что они стали еще богаче, акционеры-нахлебники дружно выразят доверие и восхищение президенту и в тот же день убудут восвояси, даже не бросив взгляда на родные березы с осинами. Весь их визит, как всегда, займет два дня, первый день — прилет и отдых, второй — собственно заседание и разъезд. Как правило, эти мероприятия проходят в одном из трех мест, особняке Крупина в Валентиновке или одной из двух загородных резиденций «сталеваров»: на Тарбеевом озере под Сергиевым Посадом и под Кимрами на Волге. С учетом того, что ожидалась нехилая потасовка со стрельбой, и по слезной просьбе самого олигарха, его особняк решено было не разрушать, и лично Вайсфельду приказано готовить к приезду гостей резиденцию номер один на озере. Об изменении планов шефу безопасности предстоит узнать только в день заседания.

— Их будет больше, чем мы ожидали, два десятка как минимум, — заявил молчавший все время Юрий. — И работать будут совсем не те клоуны, которых «засветили».

— А я о чем? — горестно молвил Саня.

— Придут и будут действовать минимум тремя группами, так же и отходить планируют, — продолжил тот.

— А нас всего-то девять, командир, — напомнил Сергей.

— Значит, придется усилиться. Есть у меня кое-какие задумки, так что, думаю, пять-шесть человек плюс к уже имеющимся нам хватит. И обязательно нужен второй снайпер.

— А первый? — поинтересовался я.

— Насчет первого не волнуйся, — успокоил меня Володя.

В кабинет вошел длинноволосый персонаж в джинсовом прикиде и с «фенечками» на запястьях. Без сомнения, тот самый компьютерный, заваленный моими стараниями работой по самые уши.

— Что, Леха? — спросил Олег.

Названный Лехой подошел ко мне и выложил стопку распечатанных на принтере листов.

— Почта, сэр, — и пошел варить себе кофе.

— Но что-то же надо делать! — На экс-адмирала было совершенно невозможно смотреть без слез. Какой-то всклокоченный, осунувшийся, мешки под глазами. Прошлой ночью он явно не спал, изучая принесенный мною донос.

— Надо. И будем, — успокоил я его, — Только…

— Только меня с завтрашнего дня выгнали в отпуск, — пожаловался Степаныч. — Шеф решил, что у меня усталый вид, вот и проявил заботу.

— Пытались отказаться?

— Конечно, но он даже слушать не стал. Заявил, что мое здоровье очень важно для фирмы, и запретил четыре недели показываться на работе.

— Кого оставили за вас?

— Толмачева.

— И это меня совершенно не удивляет.

— Так что же мы все-таки будем делать? — с ленинской деловитостью поинтересовался старый паркетный вояка.

— Как что? Уходим в подполье. Что касается меня лично, то с послезавтрашнего дня я планирую быть убитым.

— Типун тебе на язык! — воскликнула Даша.

— Как это — убитым? — поинтересовался ее родитель. — И кто это тебя собирается прикончить?

— Завтра я начну шустрить не по разуму, вот и найдутся желающие. Вызовут, скажем, от вашего имени на встречу и…

— Я тебя одного не отпущу, — решительно заявила Даша.

— А я и не собираюсь идти один.

— И все-таки…

— И все-таки, дорогой Андрей Степанович, мы их всех уделаем, если не будем суетиться попусту. Попрошу вас с завтрашнего дня быть постоянно на связи и почаще проверяться на предмет подслушки. Да, и не особо удивляйтесь, если я заявлюсь к вам в гости не совсем на себя похожий.

— В образе Бреда Пита? — полюбопытствовала Даша.

— В образе вождя мирового пролетариата товарища Зюганова, однозначно, — ответил я голосом русского националиста В. В. Жириновского. — Поехали, завтра будет трудный день.

— Домой? — поинтересовалась она, заводя машину.

— Почему обязательно домой? Что мне решительно не нравится в современной молодежи, дорогая, так это полное отсутствие романтики. А как же родная русская природа? Неужели не хочется за город, на свежий воздух, к родным березкам, в конце-то концов!

— Какие березки и какая, к черту, молодежь? Мне тридцать скоро!

— Тогда все в порядке, ты почти старушка. — Она ощутимо ткнула меня локтем в живот. — И не надо насилия, правду не скроешь. И тем не менее мы едем на природу.

— Куда?

— В Валентиновку. Остановишься, где я скажу, и начнешь названивать в ворота.

— Зачем?

— А у тебя машина заглохнет. Когда починишься, будешь ждать меня на стоянке, как договорились. Задача понятна?

— Так точно, товарищ фельдмаршал!

— Не надо лести, хотя и приятно.

— Как поедем, по Ярославке?

— Лучше по Щелковскому.

— Если я правильно тебя поняла, мы едем в гости к…

— Ты правильно меня поняла.