Я, как и остальные, носился туда-сюда, стараясь увернуться от секущей стали, визжа громче всех других, вместе взятых, пока не понял, что пора выпадать из образа и попытаться остаться в живых. Подскочивший всадник наотмашь рубанул меня сверху и чуть сбоку, я попытался заблокировать удар громоздким кофром с аппаратурой. Получилось не совсем удачно, мне как огнем обожгло левое плечо. Стараясь не думать о боли, я стащил своего неудавшегося убийцу на землю и сломал ему шею. Потом вооружился его автоматом и перевел «флажок» на огонь одиночными.

Крутясь юлой среди нападающих, я по инерции испуганно визжал. Мне удалось уложить с пяток из них, когда двое из оставшихся в живых охранников вышли из ступора и схватились за пушки. Потом к ним присоединились несколько чернобородых красавцев, не то родственников, не то близких друзей организатора веселья, и дело более-менее пошло на лад.

Подоспевшей с легким опозданием подмоге оставалось только преследовать драпающих в сторону горизонта нескольких оставшихся в живых нападавших и попытаться оказать помощь пострадавшим. Сам я этого толком уже не наблюдал, потому что здорово ослаб от кровопотери и вырубился.

Меня с почетом доставили в местную, оборудованную по последнему слову медицинской техники, больничку и окружили заботой как героя, спасшего жизнь шейху, или как его там. На второй день, едва придя в себя, я благоразумно сделал оттуда ноги, позаимствовав одежду и документы у врача-датчанина. Совсем, знаете ли, не улыбалось дожидаться того светлого момента, когда у местных наступит в мозгах просветление и они озаботятся вопросом, как это голубоватый фотограф вдруг во мгновение ока превратился в боевую машину пехоты? Так я вышел из образа, и вот что из этого вышло.

Уже на Родине при разборе полетов новый начальник Управления, десантированный к нам с повышением прямиком из железнодорожных войск, назвал мое поведение «преступно непрофессиональным» и почему-то «убогим». Присутствующий на «казни» куратор нашей службы Андрей Степанович удивленно спросил: «А что он был должен делать?» — «Ну, не знаю», — ответил свежеиспеченный герой-разведчик, в задумчивости поглаживая стоящую у стола сувенирную шпалу в натуральную величину…

А бизнес-генерала побрали-таки через четыре месяца в Одессе, где он загремел в местную милицию за пьяный дебош в приличном кабаке и избиение сотрудника правоохранительных органов. Выдернуть его из КПЗ и переправить на истомившуюся в ожидании Отчизну оказалось не таким уж и дорогостоящим делом. Протрезвел он уже в самолете, держащем курс на Москву, и всю дорогу горько плакал.

В тот вечер в итальянском ресторане рядом с Арбатом было немноголюдно. Когда стемнело, в зале зажгли свечи. Никогда, если честно, я не любил итальянскую кухню, но в этот вечер мне было абсолютно все равно, что есть. Потому что я был щеняче счастлив, черт подери!

Мы и еще три пары медленно кружились на небольшой площадке возле оркестра под бессмертную мелодию к «Крестному отцу». Сам фильм давно уже занял место среди классики жанра на манер «Броненосца „Потемкина“»: то есть его с интересом или без особого смотрят разве что студенты профильных вузов и мелкая шпана, набирающаяся манер и обучающаяся искусству изящной распальцовки с тем, чтобы пробиться в клан «уважаемых людей».

Но мелодия тонкая, пронзительно-печальная, берущая за сердце… Все, решено, когда меня попрут из сатириков, перекрашусь в музыкальные критики.

Посреди ночи мне приснилось, что я проснулся в Дашиной спальне, включил ночник и увидел Грека, удобно расположившегося в кресле в углу комнаты.

Я проснулся, осторожно вытащил руку из-под Дашиной головы. Она что-то пробормотала во сне и, не просыпаясь, перевернулась на другой бок.

Я включил ночник — из кресла в углу спальни на меня смотрел мой бывший друг и напарник Толя Фиников, оперативный псевдоним Грек.

День шестой

— Здорово, Скоморох.

— Привет, сволочь, — любезно ответил я. — Чай, кофе, простоквашу, водку, по морде? Ты говори, не стесняйся.

— Да хоть соляную кислоту, — согласился он. — Попроси меня развязать. Я пришел с миром и без оружия.

В дверях показался Володя Лопатин. Подошел к сидящему в кресле и поинтересовался:

— Очухался?

— Не совсем пока. Это ты меня так?

— А оно тебя?.. — ответил Володя вопросом на вопрос.

Что касается Володи Лопатина, то я узнал его еще в мой первый визит на Красноказарменную. Как же иначе, самый многообещающий боец в союзной молодежной сборной. Если бы в то время наших отпускали в профессионалы и судьба свела его с тем же самым Роем Джонсом… Не знаю, кто из них двоих был бы признан лучшим из лучших.

— Разве можно так выражаться при дамах? — вставила свои пять копеек в нашу милую беседу пробудившаяся хозяйка дома. — Отвернитесь, ребята, я оденусь. Стас, тебя это не касается, попробуй только!

Из-за дверей раздался голос Котова:

— Все проснулись? Кофе поспел, идите пить, пожалуйста.

— Пошли действительно кофейку жахнем, а то спать хочется — сил нет, — предложил Володя и поинтересовался у Грека: — Дергаться не будешь?

— Я не самоубийца.

По кухне сновал Саня, с медвежьей грацией сервируя стол для небольшого ночного междусобойчика. У окна устроился небольшой худенький паренек с личиком падшего ангела и волчьими глазами, положив неожиданно крупные для его хрупкого тела кисти рук на стол.

— Валентин, — представился он мне и протянул руку. Пальцы у парня оказались просто стальными.

— Очень приятно. Стас, — любезно ответил я и поинтересовался: — Как ты? Говорят, голубые вконец достали?

— Не то слово.

— У лиц нетрадиционной сексуальной ориентации, — сюсюкающим голоском влез в беседу Котов, — тонко развито чувство прекрасного, — и томно опустил взгляд.

— Пошел ты, Саня… — начал Валентин и вдруг расхохотался, уж больно интересно смотрелся Котов «в образе».

Меня тоже пробило на смех.

— Грубые вы и ни хрена не женственные, — грустно сообщил нам Котов и всхлипнул.

Мы заржали в голос с риском перебудить соседей.

— Что за шум? — поинтересовалась Даша, щурясь от яркого света.

— Эти мерзкие гомофобы… — томным голосом произнес Саня и часто-часто заморгал.

Я сполз по стенке, рыдая.

— Я пропустил что-то интересное? — К нам присоединился Грек, сопровождаемый Лопатиным. Он сел за стол и с благодарностью принял от Котова чашку. Попробовал, в удивлении вскинул брови: — Недурно.

— Старались, барин, — загордился Саня и уже другим тоном продолжил: — Ты пей, не стесняйся, у нас еще есть. И готовься, дорогой, отвечать на вопросы, а то на закуску много чего вкусненького имеется.

— Паяльник, плоскогубцы, плойка, бензопила и гинекологические щипцы, — продолжила за него Даша и отпила из своей чашки. — Браво, вы варите кофе лучше меня.