– Будем говорить откровенно: речь идет о будущем. Тут нужен некто, способный видеть перспективу, некто, способный…

– То есть, не списанный в тираж старый невежа из Вайоминга? – спросил Джемисон.

«Определенно, да», – подумал Хартинг, но вслух этого не произнес.

– Ладно. Рассказывай попросту: что вы предлагаете? – сказал Джемисон, скрестив на груди руки.

Тут Хартингу стало очевидно: терпение на исходе не у него одного.

– Мы предлагаем консолидацию сил. Вы выберете картель – тот, который можете контролировать, – а мы убираем для вас всех его конкурентов. Так, словно вы совершенно ни при чем. Мало этого: этнические признаки платформы «Бладшот» можно перепрограммировать на местный манер. Учитывая суеверную натуру населения, действия Бладшота могут даже приписать сверхъестественным силам. По результатам анализа СМИ, сюжетная линия мести здесь неизменно популярна, а с точки зрения среднего американца все это прекрасно сочетается с расистской риторикой ваших хозяев. В результате выходит именно то, чего ждут избиратели.

Несмотря на необъяснимую неприязнь Джемисона, лапидарной четкостью своего объяснения Хартинг остался доволен.

– То есть, простое решение сложной проблемы? – спросил Джемисон.

– Вообще-то это называется неординарным, творческим мышлением, – едва ли не зарычал Хартинг.

– А вот я не уверен, что это твое неординарное и творческое можно назвать мышлением.

Хартинг приподнял брови.

– Послушайте, обмениваться колкостями мы можем до самого вечера, но если вы просто прочтете технико-экономическое обоснование, мы сможем приступить к разработке плана…

– Тпр-р-ру! Не гони лошадей. В чем моя проблема? – спросил Джемисон.

«Может, в том, что ты – пережиток девятнадцатого столетия, невесть как занесенный в двадцать первое?» – подумал Хартинг.

– В том, что разборки мексиканских наркоторговцев выплескиваются на американскую территорию.

Джемисон звучно захохотал.

– На самом деле, на это всем плевать, пока стрельба не начнется прямо под окнами у какой-нибудь из основных, важнейших групп населения. Нарковойны служат людям предлогом держать дома стволы и задирать нос перед мексиканцами. Политикам нужен повод для шума, чтоб отвлекать обывателя от домашних проблем, их же несостоятельными решениями и порожденных. В то же время двадцати процентам населения хочется нюхнуть, раскуриться, кольнуться или еще как-нибудь употребить предлагаемый картелями товар. Мы это называем удовлетворением спроса, а мешать удовлетворению нужд сограждан – уж вовсе непатриотично. Ты что же, родину не любишь?

– Э-э… Я не американец, – пояснил Хартинг, здорово сбитый с толку таким поворотом беседы.

– Тогда какого дьявола я тут с тобой лясы точу? – удивился Джемисон.

– Потому что я предлагаю… – начал Хартинг.

– Моя проблема в том, что мексиканская наркоторговля каждый год изымает из нашей экономики около тридцати одного миллиарда старых добрых американских долларов. Вот так: пуф! – Джемисон взмахнул руками, изображая взрыв, – и нету. А ведь с этих денег могли быть уплачены налоги, часть которых пошла бы во всякие идиотские спецфонды вроде того, что финансирует ваши глупости…

– Ну, с меня хватит, – сказал Дальтон, оттолкнувшись плечом от стены.

Джемисон резко развернул кресло к нему и сорвал с носа темные очки. Глаза его оказались холодны и практически бесцветны.

– Как это ты, сынок, ухитрился набраться мужества со мной заговорить? Мир наш, знаешь ли, тесен. Ты бросил уйму народу на погибель в огне. Среди погибших были мои друзья.

Дальтон разом замер, затих, лицо его застыло камнем, но Хартинг и сейчас сомневался, что бывший «котик» чувствует за собой хоть малую долю вины в той афганской оплошности. В некоторых отношениях это и делало его настолько полезным. Однако сие откровение означало, что перед ними – отставной разведчик, диверсант, а не дальновидный деловой человек. Теперь Хартингу сделалось окончательно ясно: понимать, что ему предлагают, Джемисон не собирается. Время потрачено попусту. Придется действовать через его голову, добиваться его смещения, если выйдет… а между тем, не получив заказа, хозяева отнюдь не обрадуются.

Джемисон вновь развернулся к Хартингу.

– Для решения моей проблемы требуется либо чтоб шестьсот пятьдесят с лишком тысяч американцев вдруг проявили намного больше сдержанности, чем проявляли до сих пор, либо чтоб кто-нибудь взял да изобрел средство от наркозависимости, либо чтоб всю наркоторговлю легализовали, упорядочили и обложили налогами.

Хартинг просто смотрел на него. Смотрел и молчал.

– Вот каковы они, сложные-то проблемы, – продолжал Джемисон. – И, видишь ли, считать всех мексиканцев суеверными простачками, которые запросто купятся на фальшивку, запрограммированную согласно понятиям какого-то самонадеянного умника из Лиги Плюща о мексиканцах, для меня – непозволительная роскошь. Потому что нам и нашим братьям да сестрам из прочих федеральных служб, здесь работающих, приходится иметь дело с реальностью, а не с предрассудками.

– Я вам гарантирую…

– Ни хрена ты не можешь мне гарантировать, потому что не знаешь, о чем говоришь.

– Но вашему начальству… – начал Хартинг. Прошедший через смущение и унижение, к этому времени он всерьез разозлился.

– Хватило ума предоставить принятие оперативных решений людям с мест. Ведь ты что сейчас сделал? Вывалил кучу красивых слов, а все для того, чтобы сказать, что собираешься превратить эту страну в цирк с пальбой, вроде того будапештского вздора. И как это поможет решению моей проблемы?

– Для понимания подобных вещей вам не хватает прозорливости и широты взгляда. Состоятельность нашей концепции экспериментально подтверждена. Это же будущее спецопераций!

– Это даже не будущее по части человекоубийства, потому что, кроме кучи трупов, ты на этот стол не положил ничего. И еще меня, надо думать, считаешь каким-нибудь луддитом, верно?

– Я этого не говорил! – прорычал Хартинг, хотя, вероятнее всего, согласиться они могли бы только на этом.

– Давай посмотрим, смогу ли я тебе хоть что-нибудь объяснить, – сказал Джемисон, кивнув на протез Хартинга. – Крутейшее устройство, а? Немалой заботы, наверное, требует?

Сей вопрос доктор счел риторическим и потому промолчал.

– Так вот, когда я был совсем зеленым, как этот вот недоумок, – Джемисон указал в сторону ощетинившегося Дальтона, – выпала мне кое-какая работа за морем…

Хартинг почувствовал, что с него довольно. Щеки пылали огнем.

– Благодарю вас, мистер Джемисон, – сказал он, поднимаясь с кресла, – но мы – люди занятые, и слушать ваши, не сомневаюсь, очаровательные народные сказочки о лихих подвигах нам, к сожалению, некогда.

Подхватив со стола папку, он сунул ее в портфель.