– Теперь понимаю. Мою встречу с магией Салема тоже волшебной не назовешь. А папа вообще взбесится, если узнает, насколько все серьезно.

– То есть про магию ты с ним вообще не говоришь?

Я уставилась на еду. Черт, говорить правду сейчас совсем неуместно.

– Нет. Веду себя так, словно ничего не случилось. И мы не вспоминаем о Вивиан.

– Ясно, – кивает он, и я поднимаю взгляд. – Да, мы все что-то утаиваем от родителей, чтобы меньше их расстраивать. – Джексон отпивает рутбир из стакана, ставит его на стол и барабанит пальцами по столешнице, словно раздумывая. – Кстати… шум, который ты услышала утром во время завтрака. Ты всем врала, потому что защищала отца?

Делаю глубокий вздох.

– Да.

В ту же секунду я улавливаю отвратительный соленый запах и роняю вилку. Рядом с нашим столиком стоит утопленник, у его ног на полу растекается лужа. Его лицо покрыто щетиной, а глаза скрывает тень от шляпы. Пульс отзывается у меня в ушах.

– Сэм? – окликает меня Джексон, но я не смотрю в его сторону.

Утопленник протягивает руку, на его раскрытой ладони лежит старинный собачий ошейник. Я встаю и отодвигаю стул.

– Сэм, что с тобой? – спрашивает Джексон и тоже поднимается из-за стола.

Призрак утопленника подходит ближе, вталкивая мне в руки собачий ошейник.

– Не глупи. Забирай, – говорит он с акцентом, кажется, ирландским.

Я отступаю, врезаясь в стул. Хватаюсь за стол, пытаясь устоять на ногах, но пальцы сжимают скатерть, так что вся еда летит на пол вслед за мной. Удар о пол так силен, что выбивает дух. Утопленник бросает ошейник под стол и исчезает. Джексон молниеносно оказывается рядом со мной, а все посетители смотрят на нас. Беру с пола салфетку и, чтобы Джексон не заметил, заворачиваю в нее ошейник.

– Сэм, что происходит? – Джексон помогает мне подняться. – У тебя кровь.

От свитера оторван клок ткани, сквозь дыру виден порез на коже.

– Давай уйдем отсюда!

Бегу вниз по тротуару в сторону пристани. Прохладный воздух проникает под одежду. – Сэм! – кричит Джексон, несясь следом. Он хватает меня за руку, рывком вынуждая остановиться. – Что сейчас случилось, ты можешь сказать?

– Нет. Не знаю.

Сбитая с толку, оглядываюсь на ресторан.

Джексон замечает, что мои руки дрожат. Он расстегивает свою куртку и накидывает ее мне на плечи.

– Постой здесь, я заберу пикап. И подъеду за тобой.

– Давай. Стой! Мне пока нельзя домой. Не хочу, чтобы папа видел меня в таком состоянии. Дай мне прийти в себя.

Джексон оглядывается:

– Может, зайдем ко мне в мастерскую?

Я киваю. Плетусь следом за ним по залитым лунным светом улицам и пытаюсь унять расшалившиеся нервы. Джексон останавливается под фонарем, достает ключ и отпирает старую дверь. Дом двухэтажный, с темно-серой окантовкой на окнах. Выгнутая крыша покрыта темной черепицей, как у типичных домиков в Новой Англии, которая местами покрыта зеленоватыми мшистыми пятнами – признаком близости водоема.

Джексон толчком открывает дом, включает свет и закрывает за нами дверь. В помещении витает насыщенный хвойный аромат. Внутри высокие потолки с открытыми балками, деревянный пол и облупившаяся бежевая краска на стенах, из-под которой виднеются пятнышки других расцветок. Вдоль стен стоят верстаки и красивая резная мебель. Я провожу пальцами по сложному узору на грубоватом деревянном столике.

– Одна из моих любимых работ за последнее время, – говорит Джексон, приближаясь ко мне. – Видишь, ни одного шва? Стол сделан из цельного куска дерева, кучу времени потратил, пока нашел. Подобные вещи папа делал для мамы. Я его… подарю ей на день рождения.

Поднимаю голову, глядя на Джексона. Он редко говорит об отце.

– Стол чудесный. Ей обязательно понравится.

Его лицо озаряет улыбка:

– Давай, присядь.

Я опускаюсь на темно-синий диван у камина и тону в ворохе мягких подушек. Джексон щелкает включателем, и в камине вспыхивают языки пламени. Я набираю сообщение в чате с Наследницами.

Я: «Только что снова видела утопленника. Можем встретиться раньше?»

Джексон берет с полки аптечку и садится рядом:

– Покажи, что у тебя с рукой?

Скидываю с плеч его куртку.

– Прости, что ужин испортила.

– Ничего ты не испортила. Я успел съесть пару кусков до того, как ты опрокинула на себя стол. – Джексон поправляет мой свитер, пытаясь добраться до пореза. – Можешь его снять? В смысле, у тебя под свитером майка или…

– Нет, но я могу…

Вытягиваю руку из рукава и просовываю ее сквозь воротник так, чтобы не было видно лифчик. Порез неглубокий, зато сантиметров семь в длину. Обо что это я так? Нож? Осколок стекла? Джексон промокает порез ватой со спиртом, я морщусь. Челка падает ему на глаза.

– Это был еще один призрак, да?

– С него стекала морская вода.

– Так, не двигайся, что? – вскипает Джексон.

– Не знаю, как объяснить. Запах такой, словно он сто километров прошел по дну океана. Я уже видела его около школы, и тогда он тоже напугал меня до ужаса.

– То есть ты опять видишь кучу призраков?

Немного помолчав, отвечаю:

– Смотря что понимать под «кучей».

– Похоже на ответ. Кроме того, что они так жутко выглядят, есть что-то еще? Они могут что-нибудь сделать? Внезапно вырубить весь свет или…

– Честно говоря… не уверена. Но ведут они себя так, словно все еще живы. И они не бесплотны.

– Хочешь сказать, тот призрак мог тебя ранить?

Я киваю:

– Возможно. Я потому так распсиховалась и чуть не разнесла ресторан.

– То есть любой мертвяк, притопавший сюда, может тебе навредить? Ты хотя бы знаешь, чего хочет этот призрак или кто он?

Джексон выдавливает на порез дезинфицирующую мазь и накрывает его бинтом. Я придерживаю край, пока он перевязывает руку.

– В двух словах не расскажешь.

Джексон отпускает руку, и я засовываю ее в рукав.

– Так, давай с начала. Мы оба знаем, что я не фанат всякой магической пурги, но постараюсь выслушать и не прерывать тебя.

– А знаешь, – протягиваю я, размышляя над его предложением, – думаю, это правильно, что я все тебе расскажу.

– Давай так, – говорит Джексон. – Будем говорить честно, даже если это касается чего-то жуткого и непонятного, о’кей?

– Заметано, – улыбаюсь я. – И да, про вчерашнее. Я передумала. Я хочу пойти на танцы.