Двадцать лет — это вообще такой возраст, когда любая ерунда заставляет тебя считать, что ты видел бездны ада, страдал и понял жизнь так глубоко, как никто другой. А если уж тебе самой не довелось заглянуть в преисподнюю и изведать страшные муки, ты счастлива хотя бы быть рядом с таким страдальцем и врачевать его раны.

Ничего, думала я, рядом со мной он отогреется, вновь обретет способность любить, и на кого обратит свои чувства? Ясно, что на меня, потому что я буду рядом.

Я помогала ему писать рефераты и статьи, готовила обеды, когда он приглашал меня к себе в гости, даже прибиралась, и мне вовсе не казалось это унизительным. Мы же ведь друзья, единомышленники, а когда он увидит, какая я прекрасная хозяйка, то обязательно сделает предложение. Ведь настоящие серьезные мужчины ценят именно это! Мы оба пили немного, гораздо меньше, чем среднестатистический студент-медик, но если уж такое случалось, то именно я удостаивалась чести выслушивать пьяные откровения, казавшиеся мне глубокой философией.

Но сколько я ни старалась, так и не дождалась признания своих заслуг. Точнее, этого признания в словесной форме был вагон и маленькая тележка, но в сухом остатке — ноль.

Мы — лучшие друзья, и точка, а женская гордость запрещала мне прямо говорить, что я хочу большего.

Правда, он об этом все равно догадался, потому что начались разговоры о том, что я ему очень нравлюсь, но он слишком ко мне привязан, чтобы рисковать потерять самого близкого человека. Ведь к серьезным отношениям он все еще не готов, а легкая связь все испортит.

Я слушала, что он слишком мною дорожит, чтобы утопить наши чувства в рутине брака, и даже не пыталась стряхнуть с ушей эту лапшу, твердо веря, что я заслужу, а он — поймет.

Как я уже замечала, я человек неглупый, и не видела, что, по сути, превратилась в его бесплатную прислугу, только потому, что очень не хотела этого видеть.

Я старательно опьяняла себя мечтами, и от упоительных картин, возникающих в моей голове, я всегда была на расстоянии одного впопад сказанного слова, одного вкусного супа, одного изящно написанного обзора к его статье. Еще чуть-чуть — и он прозреет…

Я продержалась целых два года, в чем мне очень помогал впитанный с молоком матери принцип, что любовь можно и нужно заслужить. Впрочем, так думала не я одна. Позже многие, да что там, почти все мои пациентки признавались, что с пеленок чувствовали себя как на скамье подсудимых, или, в лучшем случае, на конкурсе, где они соревновались сами с собой за приз родительской любви.

Это мироощущение мы все благополучно взяли с собой во взрослую жизнь, чтобы передать по эстафете своим детям.

В общем, я старалась изо всех сил. К счастью, я решила, что ему нужна умная и успешная подруга жизни, поэтому не только демонстрировала свои женские таланты, но и налегала на учебу.

К тому времени меня заинтересовала тема психосоматики. После практики на неотложке я узнала, что множество вызовов происходит не то чтобы совсем зря, но связано не с реальным обострением заболевания, а с эмоциональным и психическим состоянием человека. С другой стороны, верно и обратное. То, что выглядит как депрессия, может оказаться проявлением гипотиреоза, опухоли гормональной системы могут клинически проявляться как психические расстройства.

Мне стало интересно, можно ли найти точные критерии, чтобы оценить, когда дух управляет телом, а когда — наоборот. Как врачу точно определить, когда надо дать бабушке валерьянку и положительные эмоции, а когда — госпитализировать в кардиологию?

Я стала читать литературу по этой тематике, и чем больше занималась, тем становилось интереснее. Но главное — это было мое секретное оружие в борьбе за принца. Я планировала смиренно вручить ему свои наработки и предложить дальше разрабатывать тему вместе. А там, за тесным научным сотрудничеством, недалеко и до свадьбы. Я ведь была не дура и знала, что в любви один любит, другой позволяет себя любить. Так почему бы ему не позволить любить себя именно мне? Разве мало примеров, когда жена не только жена, но и преданный соратник, верный помощник своему мужу?

Я пропадала в библиотеках, шерстила тематические каталоги и читала статьи в иностранных журналах с приятным чувством, что создаю фундамент для своего счастья. Я была полна надежд.

Тем временем у меня появился первый настоящий ухажер, парень из параллельной группы, вернувшийся к учебе после академки. С ним не было никаких сложностей и недомолвок, напротив, он оказался прямолинеен, как рельс. «Ты мне нравишься, давай встречаться». Все. Вся программа.

По идее, надо радоваться, но мое женское тщеславие было скорее уязвлено, ведь на меня позарился самый задрипанный парень с курса. Как-то все в нем удачно совпало, сошлись все мужские недостатки. Во-первых, он был внешне страшный. Не просто не Ален Делон, а реально некрасивый. Во-вторых, он был тупой. Официально он брал академку по семейным обстоятельствам, но все знали, что он просто не справился с программой. В-третьих, он был нищий и выглядел как пугало. В-четвертых, он был нудный и серый. В общем, он мне категорически не нравился, а оттого, что в некоторых пунктах, особенно что касается внешности и богатства, мы с ним совпадали, он был мне просто противен. Мне казалось, что он выбрал именно меня только по одной причине — трезво оценил свои возможности и понял, что взаимности может добиться только у такой же аутсайдерши, как он сам.

О, как я злилась на судьбу за то, что она единственный на свете любовный интерес ко мне вложила в голову этого придурка! Ладно, пусть не принц, но почему мною не мог заинтересоваться хоть кто-то нормальный? Тот, с кем не стыдно целоваться возле аудитории?

Я злилась на судьбу, а она снова надо мной смеялась, потому что мой ухажер выбрал со мной ту же тактику, что я в отношении своего принца. Он тоже стал меня заслуживать.

Я знала, что в любое время суток могу позвонить ему с какой-нибудь дикой просьбой, и она будет исполнена. Он таскал мне книги из библиотеки, отмечал меня на неинтересных лекциях и приносил мне из дома бутерброды.

А я злилась, что получаю эти знаки внимания от него, а не от того человека, которого люблю. Или просто не от кого-нибудь другого, лишь бы только не от него.

Наверное, его влюбленность пошла мне на пользу, многие замечали, что я похорошела, и я,