Я ловлю бешеный взгляд Люды, а затем она со всей дури бьет ногой по раскрытой дверце машины, припечатывая застрявшего там придурка по жопе и ногам, разворачивается, падает на колени за пораненным уродом и приставляет к его горлу тонкое острие! Измазанное в крови!

— Эй, сука, отпустил ее!

Она смотрит не на меня. На того, кто меня держит.

— Или я его сейчас как свинью приколю!

Парень под острием хрипит, вытаращив страшно белки глаз, и не шевелится.

Второй в машине матерится и кряхтит. Явно оглушен. Только бы Свету не помял!

С той стороны машины все еще дерутся, они явно не в курсе, что тут происходит.

А урод, который меня держит… Ржет!

Ржет, сжимает сильней, до острой рези в животе и звездочек в глазах и орет:

— Да похер, сучка! Похер! Давай! Я гляну, какая ты смелая! Давай! Щас еще приедут! Я тебя первую потом выебу!

Люда каменеет, парень в ее руках тонко визжит:

— Роооосяяаааа… Рося! АААА!!!

Я, пользуясь моментом, снова пытаюсь вывернуться, но тот, кто меня держит, непонятный вдетый Рося, ловит мое движение и резко жмет горло.

И опять ржет.

— Или эту! Столько сучек клевых поймал!!!

Перехватывает дыхание, в глазах темнеет. И в последнюю секунду, перед тем, как провалиться в беспамятство, я замечаю, что света вокруг вроде становится больше. Словно еще одна машина приехала…

Те самые отморозки, про которых говорил Рося???

Виктор не любил, когда что-то шло не по плану.

Это значило, хреновый план.

А это, в свою очередь значило, что где-то он допустил просчет. Хреновый стратег. Обидно и непрофессионально.

Другое дело, что женщин вообще непросто просчитать.

Особенно некоторых.

Особенно с некоторых пор.

Вот, например, Снегурка. Вроде все понятно должно быть. Просто.

Детдомовская девочка. Благодарна за помощь. Был уже секс. Мало того, что был. Понравился!

Почему бы не продолжать?

Но нет. Ни в какую. Ладно. Ладно!

Пусть так. Все равно особо не до нее, потому что вопросов много других. И по отцу, и по работе.

Конечно, какое-то время после того, как встретил ее в молле, думал о ней, прикидывал, что-то там придумывал…

Даже немного воображал. Чуть-чуть. Как, наверно, любой мужик воображает себе возможное продолжение с нравящейся женщиной. А Снегурка нравилась.

Даже как-то и забылось то дурацкое недоумение, когда смотрел на нее, бледно-зеленую, за столом в кафе. Больше помнилось то, что потом было.

Тонкое тело в форменной одежде. Глаза блестящие. Шепот: «Ты обещал»…

Ну да. Обещал.

И да. Возможно, что и Гор прав. И она, эта девочка, реально хищница. Неосознанная. Вон, как ловко в его мысли ввинчивается!

Надо о работе думать, о подставе с отцом… А думается о ней.

О том, как можно было бы прямо в торговом центре ее прижать к колонне… Никто не увидел бы.

Поцеловать, приподняв за остренький подбородок. Ощутить опять вкус этих мягких розовых губ. Она сидела там, на фудкорте, и вот совершенно, абсолютно не отличалась от своих подружек!

Ровно такая же! Ничего не было в ней, за что взгляду зацепиться!

А хотелось. Очень хотелось.

Морок какой-то.

Прав Гор.

И надо все же по плану.

А по плану — работа.

Дела затянули до самого вечера, и, когда появилась возможность, Виктор просто поехал домой. Спать.

И планировал прямо плотно. До утра.

Но… Женщины. Когда с ними срабатывали планы?

На звонок он ответил сразу. Даже глаз не разлепляя. Сказалась многолетняя привычка.

А вот потом да.

Потом разлепил.

И на кровати сел.

И, не позволяя страху забраться внутрь и замутить голову, включил профессионала.

Выяснить где они. Выяснить, кто на хвосте, и когда догонят. Сколько у Виктора есть времени.

Игнорировать желание начать успокаивать явно находящуюся не в себе Снегурку.

Отключить ярость, переходящую в неконтролируемое бешенство. Нерационально.

Дать ценные указания.

Принять меры для решения вопроса.

Группа быстрого реагирования имелась и в его ведомстве тоже, но малочисленная. Нужна была серьезная и грубая сила.

Нужен был Гор. И очень удачно совпало, что Гор дежурил.

Виктор обрисовал ситуацию, и все завертелось.

В оперативной машине, кроме него с Гором, было еще трое. И две машины сопровождения следом.

— Это Валерий Росянский. — Гор озвучивал полученную информацию.

Знакомая фамилия.

— Сын?

— Да.

— Интересное хобби у сына прокурора.

— Ага. Был уже в разработке, по групповому, но дело замяли.

Виктор никак не прокомментировал. Все понятно, чего говорить? Обычное дело даже для столицы. Чего уж о периферии говорить, где кум на куме и рука руку?

Веселый мальчик, и занятия интересные у него. До поры до времени вылезал сухим из воды. Но вот тут… Прям зря он. Очень зря. Папаша в этот раз не отмажет.

Если будет, конечно, что отмазывать от колес служебной тачки.

Потому что церемониться Виктор не собирался. И Гора останавливать тоже не планировал.

А, судя по дурному блеску глаз, как раз Гор-то и имел кое-какие наработки на мальчика. И, может, даже брал его.

Очень грустно всегда, когда передаешь дело в суд со стопроцентной доказухой, а там его замечательно и шустро разваливают. Чувствуешь себя… Изнасилованным. Вот да. Правильное слово, хоть и грязное.

Но реально это так. Особенно, когда тварь, которая должна гнить в зоне под шконкой вместе с такими же петухами, ходит по одним с тобой улицам. И улыбается тебе в лицо.

Виктору в этом плане всегда проще было. Его фигуранты обычно все-таки уезжали в далекие места.

А вот Гор, поднимавшийся с самых низов, нажрался по полной программе дерьма.

И сейчас, бывает, жрет. И оперов своих тоже останавливает, успокаивает… Как может.

Вот сейчас не придется.

Потому что грань перешел.

А когда переходят грань, это, знаете ли…

Тогда все идет не по плану, нет.