— Билли. Давай метку и не тяни дьявола за хвост.

Я передал метку. Не скажу, что мой лоб не покрылся испариной. Но я единственный, кто решился на такое. Даже Джон не рискнул бросить вызов капитану, чем резко уронил себя в глазах команды.

— О, как аккуратно… И что тут написано? «Выполнить уговор»… О каком уговоре речь, Билли?

— Вы знаете, капитан…

— Да? Ничуть не понимаю. Никакого договора и в помине не было. Слова я не нарушил. Как обещано выждать время, а затем разделить добро — так и будет. Так что, Билли, нарушения лишь с вашей стороны, Джентльмены. Это ничто иное, как бунт!

При этих словах дверь распахнулась. В каюту вскочили четверо самых верных капитанских собак. С мушкетами наизготовку.

Восстание захлебнулось в зародыше. Как и предупреждал Окорок.

Я видел, как дрожал Билли, глаза его слезились от обиды. Но всё же держался он молодцом, как мог. У меня самого поджилки тряслись, так я боялся капитана. Но после того, как я вытерпел пытки у Лавассера и вернулся героем, мне было бы стыдно прослыть трусом. И я почти не жалел, что стал на сторону Бонса. Ведь всё равно Флинт знал всех заговорщиков. Предал ли нас кто, или дьявольская проницательность Флинта раскрыла ему наши имена, не важно. Ибо все пятнадцать человек теперь как один, босые, безоружные, стояли у фальшборта. За нашими спинами виднелась земля, одинокая серая скала, и мы знали, что ей суждено стать нашей могилой.

— Благодарите команду, что вам сохранили жизнь. Но не радуйтесь слишком. Билли, ты изменник и бунтарь, и дьявол давно поджидает тебя в аду. И ты отправишься туда вместе со своими приспешниками, да. Но сначала вы познаете ад на земле!

Он захохотал, задрав голову, усы его затряслись.

— Добро пожаловать на прогулку по доске!

Нас оттеснили к фальшборту, где уже за планширь свесилась узкая доска. По одному завязывали глаза и толкали вперёд, каждый раз смеясь и радуясь, как кто-то оступался и кубарем летел в воду. Бонс шёл последним.

— Билли! Вот вам сабли, облегчите страдания друг другу! Прощайте!

Две сабли полетели за борт, сверкая, как рыбьи бока, они опустились на дно.

Я сорвал повязку, едва ступив на доску, и сразу прыгнул в воду, надеясь не доставить радости бывшим товарищам на борту «Моржа». Но вынырнув и отплевавшись, я увидел, что не все веселятся. Некоторые смотрели сочувственно.

Вслед в воду полетел и бочонок рому.

— Напейтесь, и отправляйтесь к дьяволу навеселе!!!

Помогая друг другу, мы вплавь устремились к острову. Моряки — плохие пловцы, но на этот раз Фортуна пожалела нас. На берег выбрались все.

Остров и островом нельзя было назвать. Клочок суши в океане, пара квадратных миль, скала, лишенная растительности, если не считать нескольких кустарников, чудом вцепившихся в камни. Ящерицы, змеи и птицы — вот все обитатели этой земли.

«Кассандра» подняла паруса. Мы молча смотрели в след. Никто не проронил ни слова. Да и что говорить? Нас оставили умирать, без шансов выжить. Умирать от жажды и голода.

Лишь когда корабль превратился в точку на горизонте, Том Морган прервал молчание.

— И что скажет нам наш капитан?

Слово «капитан» прозвучало в его устах более с издёвкой, нежели уважительно.

— Помолчи, Том, твой тон ни к чему.

— Ни к чему? Так ты называешь наше положение? Я не виню тебя, Билли, мы знали, на что шли. Но что ты скажешь теперь? По твоей вине затея провалилась, благодаря тебе мы здесь будем подыхать, жарясь на солнышке…

Билли развернулся. Оплеуха была так стремительна и сильна, что Том свалился на спину.

Почти тотчас же он поднялся, вытирая кровь с разбитого носа.

— Ты не прав, Билли… — Сказал он угрожающе.

Вот так ход! Билли всегда был горяч на руку и скор на расправу. Потому-то его и уважали. Кулак у штурмана был тяжёлым, а ответ стремительным.

На слова Тома Билли внимания не обратил.

— Том, нытьем ничего путного не добьешься… Бигфут, поди сюда!

Гаитянин поднялся, готовый слушать приказания.

— Бигфут ты лучший пловец! Достанешь оружие, оно пригодится.

Том стоял, опустив руки. Но не пытался ответить ударом на удар. Только скрипел зубами. Видимо, он всё же решил простить штурману этот тычок в нос. Спустить кливера. Оно и правильно. Что ещё оставалось? Драться? Так в драке против Билли у Тома шансов было не больше, чем у воробья против ворона. Посему Том решил говорить, а не драться.

— Хочешь вооружиться, Билл? Оно и верно, так спокойнее…

— Не будь дураком, Том. Сабли пригодятся, чтоб добыть еду.

— Боже, ты помутил его рассудок! — Драммонд достал распятье и поцеловал его. — О чём ты говоришь, капитан? Какая еда? Мы умрём здесь от голода, и чайки склюют наши трупы!

— Ник, угомонись. Ты говоришь, чайки? Вот их и будем ловить! Есть их яйца, ловить рыбу. Бигфут, ты ведь был рыбаком?

Здоровяк гаитянин молча кивнул головой, но затем произнёс:

— Без сети рыба не ловить. Гарпун нет, сети нет, как ловить?

— Вот с сабель и сделаем гарпуны! С Божьей помощью прокормимся. Здесь проходит морской путь, господь сжалится, и нас подберет корабль!

Я увидел, как поднимают головы смирившиеся со смертью люди. Все зашевелились, приободрились. Надежда — сильная штука. Когда отчаяние начинает поглощать тебя, лишь надежда способна спасти от верной смерти, дать силы бороться и выживать.

Одни бросились доставать оружие. Другие собрали сухие ветки и водоросли, чтоб разжечь костёр на ночь. Из более ровной и длинной ветки и сабли сделали нечто наподобие алебарды, и Бигфут отправился за рыбой. Ром Билли приказал охранять, чтоб выдавать небольшими порциями.

Если еду можно было с трудом добыть в море, то с водой было туго. Родника на острове не было. Надежда оставалась на сезон дождей. Если нельзя добыть воду из земли, то нужно брать её с неба.

С несколькими моряками мы отправились за ракушками, съедобными водорослями и другими дарами моря, оставленными на берегу приливом, и вскоре на большом плоском камне, выбранном нами в качестве стола, было достаточно снеди.

Облазив остров в поисках гнёзд, мы убедились, что для кладки яиц уже не сезон. Но расставив силки, мы можем поймать несколько птиц, отдыхавших на камнях.

Во время поисков пропитания и обнаружился грот. Небольшую пещерку, выбитую в скале дождём и ветрами, шагов десять на шесть. В гроте было темно, и нам с Томом пришлось постоять немного, привыкая к полумраку.

Том сделал несколько шагов вглубь и вдруг вскрикнул от ужаса:

— Здесь скелет! Это покойник!