– Проход из Авалона находится в этой картине? – oн указал себе за плечо.

– Да. Я не уверен, что это именно картина. Сейчас не уверен.

Время здесь и в мире фей течет с разной скоростью, вполне допускаю, что в этой раме скорее окно между мирами. С той стороны оно выглядит как мельтешение линий, а c этой…

– Умная девочка, – одобрительно поцокал тем, что у него вместо языка, Болтун. – Эффект разницы временных потоков…

Ван Харт подошел к стене, посмотрел на Караколя, потрогал кончики его крыльев, вызвав у меня приступ самой настоящей паники.

– С этой стороны проход открыть невозможно, – он вернулся к столу и отпил из своего бокала.

– Позволь узнать, – протянула я, – по какому праву именно ты меня допрашиваешь?

– А кого ты хотела видеть на моем месте?

– Да кого угодно, – я хлебнула вина и откинулась на стуле. – Интересно, что произошло за прошедшие годы, если ты все решаешь за всех… И прекрати называть меня в женском роде.

– Отчего же?

– Ну хотя бы, – я повернулась к нему покалеченной щекой, – какой даме приятно напоминание об уродстве.

– Сколько времени прошло там, в другом мире?

Он смотрел на шрам с нескрываемым отвращением.

– Меньше недели.

– Рубец гораздо старше.

– Поверю тебе на слово, – я цедила свое вино и с удивлением заметила, что порядком захмелела. – Твоя подруга Ригель-Моник проделала в моей щеке дыру, знаешь, такую, сквозь которую можно было рассмотреть зубы… Кстати, раз уж наша беседа приняла такой интимный характер, позволь спросить. Когда ты с ней спал, не замечал за ней склонности к кромсанию и разрезанию человеческой плоти?

– Ни в коей мере, – спокойно ответил ван Харт, – когда с кемто спишь, замечаешь другие вещи. Кто тебя излечил?

– Подгорные цверги, к которым меня оттащил Караколь.

– Это имя фахана?

– Не притворяйся. Имя ты знаешь, Патрик слышал его в подземелье ардерского замка.

Он хмыкнул, как мне показалось, одобрительно.

– Чем ты отплатила фахану за спасение?

– Глупый вопрос. Что я могла ему дать?

– Тогда зачем ему стараться ради глупой девчонки? Или, может, ты что-то ему пообещала? Обещать не значит дать…

– Болван! – я грохнула по столу донышком бокала. – Нельзя ничего обещать феям! Цвергам я отдала свои волосы. О, ты себе даже не представляешь, какие локоны у меня отросли!

– За две недели?

– За два дня! Подгорные цверги великие колдуны. Они уложили меня в волшебную остову, которая срастила все переломанные кости! А волосы! Я могла в них закутаться как в плащ, и…

– Сейчас он спросит тебя, почему волшебная остова, излечив все раны, оставила тебе шрам, – скучающе сказал Болтун. – И вообще, Бастинда, что-то ты слишком горячишься.

Я глубоко вдохнула, наполнила из бутыли свой бокал и продолжила уже спокойнее:

– Конечно Караколь помогал мне вовсе не из человеколюбия.

Он – раб этой безумной коровы Ригель. Нет, – я подняла ладонь успокаивающим жестом, – она вовсе не растолстела до безобразия, так, распустилась слегка. Просто «корова» немножко похоже на «королеву», а королевой я ее называть не могу…

– Ты лежала в хрустальном саркофаге?

– Почему в хрустальном? Ты cлышал о таких случаях?

– Это старинная дювалийская сказка, – улыбнулся ван Харт, и стал немножко походить на человека, видимо, воспоминания о детстве доставляли ему удовольствие. – Принцесса, отравленная злой мачехой в борьбе за престол, погружается в бесконечный сон, из которого ее пробуждает поцелуй прекрасного принца.

– Жаль, что с прекрасными принцами у меня не сложилoсь.

Знаю двух, и оба… Один из них ты, а другой – крысиный принц Каракoль.

– А ты вообще не принцесса.

– Правильно, я – граф. И попрошу тебя об этом помнить!

– Вы еще долго пикироваться будете? – Болтун уколол меня за ухом. – Во-первых, мне надоело, а во-вторых…

– Итак, – ван Харт наполнил свой бокал, только не из бутыли, а из стоящего перед ним глиняного кувшина, – тебя вылечили цверги, облобызал крысиный принц…

– Знаешь, что смешно, – я говорила почти добрoдушно, – если бы я не была ему, Караколю, так нужна, мы бы, наверное, не оказались в Авалоне. Ригель просто переполняли кровожадные планы. Несчастный Вальденс…

– Несчастный покойный Вальденс. Его труп мы обнаружили несколько часов назад.

– Да? – Я прошептала молитву, набожно сложив руки. – А я все думала, куда он подевался…

– Караколь.

Ван Харту, если честно, можно было пoсочувствовать. Я здорово захмелела, а ему, бедняжке, приходилось разбирать мои путанные речи.

– Слышал сказание о семи подземных принцах и небесных девах? Нет? Не удивительно, мне один болтун рассказал. Дело было так. Подземный король отправил своих сыновей выполнять какие-то нелепые задания. Ну, знаешь, в счет наследства, как у этих королей принято. Ну вот они и повстречали дев…

– А Караколь?

– Что? Ах! Точно. Караколь был как раз восьмым, и его задание было в человеческом мире. Я так поняла, это что-то вроде обязательного экзамена, или обряда инициации. Юный фахан проживает с людьми целую жизнь, потом возвращается, а в его фахановом мире всего-то пoл года, или год прошло.

Очень удобно получается, спрессованный опыт.

– Я рассказывал все совсем иначе, – фыркнул Бoлтун. – Но общий сюжет ты уловила.

Гэбриел слушал меня с таким нескрываемым интересом и вниманием, что я не замолкала:

– Юный глупый Караколь попал в передрягу в ближайшем же злачном месте. подозреваю, что это был бордель, но не уверена.

– Она его спасла, – сказал Болтун.

– Моник спасла его, – послушно повторила я. – И он поклялся ей служить. Феи, а фаханы, в сущности, те же феи, только мужского пола, не могут изменить клятве. Вот он и служит, а так как Ригель – «золотая кость», жизнь ее гораздo длиннее человеческой…

– К тому же она из тех немногих, кто может убить фею, – кивнул ван Харт.

– Да, «золотая кость» может убить фею. А фея «золотую кость» нет. Никто из ныне живущих не может. И тут мы переходим к той части истории, в которой замешан ваш покорный слуга, – я, привстав, исполнила полупоклон. – Этельбор, великий канцлер прошлой династии, мог это, и оставил нам, своим потомкам, чудную вещицу.

Я покивала в сторону футляра.

– Последний довод, – прошептал ван Харт.

– Ты понимаешь теперь, почему Караколь сдувал с меня пылинки?

– Он желает смерти своей госпоже.