– Восхитительное предложение.

Даже не передохнув, он снова принялся ласкать и гладить ее, без излишних напоминаний делая все, что полагалось.

Кейт проскользнула в покои Маркуса, полная решимости оставить там его перстень, тем самым избавиться и от кольца, и от Маркуса – раз и навсегда! Она сомневалась, что чувства в ней вспыхнули под действием выпитого ею напитка, но в том, что пора прекратить это неестественное состояние души, она была уверена.

У нее нет права любить Маркуса Пелема! И она его разлюбит. Ее натуре были свойственны как разумность, так и практичность в делах. Хотя Кейт смеялась над предрассудками, тем не менее она вся изнервничалась, так как отчаялась прервать отношения, которые установились у нее с этим распущенным высокородным графом. Если расставание с кольцом принесет мир и покой ее душе, тогда, конечно, стоило пойти на такой риск.

После встречи с Селиной Кейт была просто не в себе, мысли и чувства вихрем проносились у нее в голове. Самый слабый толчок на дороге заставлял ее вздрагивать, и если бы вдруг опрокинулась карета, то, наверное, у нее не выдержало бы сердце.

Кольцо представляло собой опасность, от которой следовало немедленно избавиться. Его надо было осторожно положить обратно. Уже наступил послеполуденный час – самое удобное время для того, чтобы начать действовать.

Покои Стамфорда занимали практически весь второй этаж, прямо под ними внизу находился зал для азартных игр. Однако он никогда не показывался у себя, если только у него не было повода вдоволь поиздеваться над ней самой или над Мелани. Теперь в особняке его не было. В этот час вся прислуга собиралась внизу попить на кухне чай, чтобы затем снова приступить к своим будничным обязанностям. Этого времени Кейт хватит с лихвой, чтобы зайти и выйти никем не замеченной.

Сердце у нее так стучало, что едва не выпрыгивало из груди, пока она тайком пробиралась на второй этаж. Потом Кейт прислонилась к холодным дверям и, замирая от страха и стыда, прислушалась – все ли тихо внутри, нет ли там кого-нибудь.

Она знала, что неподалеку от входа располагался комод с зеркалом, на котором стояла ваза, куда Маркус обычно складывал свои драгоценности. Она на цыпочках прокралась к комоду й положила кольцо в вазу, затем осторожно перемешала ее содержимое, чтобы создалось впечатление, будто в суматохе кольцо незаметно затерялось среди множества прочих безделушек.

Но как только она избавилась от перстня, на душе у нее почему-то стало грустно. Ведь с этим кольцом ее связывали переживания, волнения, ожидания – все то, о чем она так часто мечтала и думала в ночной темноте, за что ей не хватало мужества бороться при свете дня. Ею овладело ощущение, что вместе с кольцом она отказывается от своих тайных надежд и мечтаний.

Кейт снова вынула перстень, чтобы в последний раз прижать его к сердцу. Золото казалось теплым на ощупь, а драгоценные камни сияли, переливаясь таинственным светом.

– Кейт! – раздался позади нее его тихий голос.

Она выронила перстень, он словно обжег ей руку, и взмолилась про себя: «О Господи, пусть это будет кто угодно, только не Маркус. Я так слаба. Я не в силах устоять перед ним, перед всем тем, что он внес в мою жизнь».

– Кейт, – снова тихо окликнул он. – Я так рад, что ты здесь.

Она повернулась к нему лицом, внутри у нее снова все всколыхнулось, ее попеременно охватывали то чувство благоговейного ужаса, то восторга.

Маркус стоял на пороге соседней комнаты прямо в дверях, из одежды на нем были только свободного покроя брюки белого цвета. Такие шаровары, по представлениям Кейт, мог бы носить султан, когда он появлялся в своем гареме. Маркус только что искупался, капельки воды блестели на его коже. Его мокрые волосы были откинуты назад.

Никогда раньше не видевшая обнаженного мужского тела, Кейт была восхищена и очарована. Широкие плечи, узкая талия, длинные поджарые ноги. Его грудь сильно поросла черными волосами, более густые сверху волосы ближе к середине и книзу редели, опустить глаза еще ниже Кейт не решилась.

Маркус не брился, и его щеки покрывала щетина, но глаза все так же сияли синевой. Вид у него был опасный и вместе с тем обольстительный. Испуганная Кейт совсем растерялась. Казалось, щелкни он пальцами, и она исполнит любой его каприз или повеление.

Ухмыльнувшись, он произнес:

– Ты что, решила еще кое-что стянуть из моих драгоценностей?

Кейт утратила дар речи, не в силах оправдываться или отвергать его обвинения, между тем Маркус подошел и остановился прямо перед ней. От него исходили будоражащие запахи ароматизированных солей.

Обойдя ее, он наклонил слегка вазу, чтобы заглянуть внутрь. Наверху лежал перстень, который Кейт, рискуя всем, в том числе и своим добрым именем, стремилась вернуть во что бы то ни стало.

– Я вижу, ты возвратила перстень. Тебе ничего не надо? Может, брелок-безделушка больше в твоем вкусе?

Рассмеявшись, он вынул брелок, рассматривая его так, словно хотел лишний раз удостовериться, что все самоцветы на месте.

– Боюсь, что этот я не смогу тебе отдать, но я буду рад, если ты выберешь себе другой.

Он принялся предлагать ей то одну, то другую вещицу взамен кольца. Кучка ювелирных изделий блестела, искушая Кейт, как будто надсмехаясь над ее простым и заурядным вкусом.

Маркус вздохнул.

– Меня совсем не волнует, если бы ты что-нибудь украла у меня. – Он отодвинул вазу с драгоценностями. – Но было бы лучше, если бы ты ничего не брала. Мы же друзья, не правда ли? Если у тебя беда или тебе нужна поддержка, можешь признаться мне. Я помогу.

– Я ничего не воровала, – обиженно заявила Кейт. Она вся напряглась, стиснула руки, ей хотелось толкнуть его в грудь. Но чем все обернется, если она дотронется до него?

Маркус ждал, что она скажет в свое оправдание, но Кейт молчала, и это его выводило из себя. Он считал, что она может доверять ему.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, с чего бы? – удивилась она.

– Ты такая расстроенная.

Она ни за что не станет плакаться ему в жилетку, словно слабонервная барышня.

– Я не расстроена.

– Кейт, почему бы тебе не рассказать, что произошло. Несмотря на все слухи обо мне, я не так уж плох.

Его голос звучал с такой подкупающей искренностью, что Кейт захотелось поведать о своих неприятностях. Редко, чтобы кто-нибудь вообще интересовался ее особой, проявлял участие или оказывал какую бы то ни было поддержку. Его широкие плечи были словно предназначены для того, чтобы нести груз женских горестей и несчастий. Если бы она откровенно рассказала ему о своей матери и о денежных затруднениях Селины, то, возможно, это облегчило бы ее положение, ведь он наверняка помог бы ей советом. Он был богат, и скорее всего ему часто приходилось сталкиваться с повседневными денежными проблемами. Но ей не хватало духу.