Я сделала глотательное движение:

– Не получится.

Юра рассердился.

– Ну-ка схватила девчонку в охапку, засунула в свою машину, и вперед с песней. Если нахалка качает права, напомни ей, что за незаконное проникновение в чужое жилище…

– Милый, послушай…

– Можно огрести срок, – не успокаивался Шумаков. – А еще…

– Котик, она…

– Помеха следствию карается…

– Она умерла! – выкрикнула я. – Выпила коньяк и, похоже, отравилась!

– Еду, – бросил Юра.

Иногда даже бог дорог способен проявить жалость. Шумаков ухитрился добраться из центра меньше чем за полчаса.

– Начинайте, ребята, – приказал он криминалистам, вошел на кухню и устроил мне допрос по всем правилам.

Когда я объяснила, почему и как попала в дом, Юра рассвирепел:

– Понимаешь, что ты натворила? Ты свидетель! Мало было моего знакомства с Ковровой, так еще теперь и ты действующее лицо. Кто просил тебя лезть?

Я начала оправдываться:

– Мы же решили работать в паре.

– Кто сказал? – опешил Шумаков.

– Ты, – ответила я. – Мы собрались помочь Оле. Теперь, наверное, с нее окончательно снимут подозрения. Нику отравили, когда Коврова находилась в реанимации, лучшего алиби не придумать.

Юра схватился за лоб и простонал:

– Ну да! Только тогда я был ни при чем, а сейчас дело мое.

Я возмутилась.

– Следовательно, я нужна тебе лишь тогда, когда ты не при исполнении?

– Точно! – кивнул Шумаков. – На данном этапе от тебя никакой пользы, кроме вреда. Давай договоримся: ты едешь домой и садишься за свою рукопись. Займись работой!

– Хорошо, – протянула я, – непременно.

– Ну что ты за человек! – с досадой продолжал Шумаков. – Кропай дюдики и не лезь в сложные дела. Пиши романчики, там ты полная хозяйка, оставь реальную работу специалистам.

Я молча смотрела на Юру. Уже слышала подобное от своего бывшего мужа Олега Куприна, он даже употреблял те же слова «дюдики» и «романчики». Мужчинам вообще-то не свойственно оперировать ласкательными терминами, они редко произносят «стульчик», «диванчик» или «рубашечка». И Олег, и Юра хотели пренебрежительно подчеркнуть малозначимость моих произведений, дать мне понять, чего стоит мое творчество…

– Можно уносить тело? – спросил криминалист.

– Что там, Коля? – отрывисто спросил Юра.

– Пока ничего, – буднично ответил Николай, – кроме этого…

Эксперт показал прозрачный мешочек, в котором лежала сложенная в несколько раз купюра.

– Похоже, двадцать евро. Точнее скажу, когда развернем ее в лаборатории.

– Эка важность, – покосился на меня Юра, – сейчас у людей в портмоне и несколько тысяч найдутся.

Николай улыбнулся:

– Лично у меня музыкальный кошелек – открываю его и слышу, как он поет романсы. Деньги у жертвы в лифчике обнаружились.

– Стандартное место хранения, – не сдался Юра, – лучше про время смерти скажи.

– Ориентировочно шесть-семь утра, – сказал Николай, – точнее после вскрытия.

– Юра, подойди! – крикнули из коридора.

Шумаков ушел.

– Причина смерти? – я воспользовалась моментом и подошла к криминалисту.

– Видимых повреждений нет, ни ран, ни ссадин, ни синяков, – хладнокровно перечислил Николай. – После вскрытия скажу точнее. Пока все.

– Ее могли отравить? – не успокаивалась я. – Например, коньяком? Кстати! Бутылка, которая обнаружена в офисе Ускова, той же фирмы? Здесь на столе я видела «Кумо». Недешевый алкоголь. Где его Ника взяла? Вы сфотографировали вещи, лежавшие на столешнице? И где чашка, которой пользовалась девушка?

Николай продемонстрировал другой пакет.

– Кружка, – заявил он, – не коньячная посуда.

– Верно, – кивнула я, – благородный напиток следует наливать в пузатый, сужающийся кверху фужер. В буфете, в другой комнате, есть «тюльпан» на темно-синей витой ножке. Почему она не взяла бокал оттуда?

– Кто ж ее знает…

– Наверное, он ей не понравился. И правда страшненький.

– У моей тещи такие же, – не обиделся на оценку фужера Николай, – двенадцать штук. Полторы тысячи рублей стоят. Между прочим, на ободке кружки остался след красной губной помады, по виду цвет ее совпадает с косметикой на лице трупа, но точно скажу после исследования в лаборатории. Пока не обнаружил ничего странного, кроме разве что мелочи.

– Говорите скорей! – попросила я.

Николай положил пакеты с уликами в большой кофр.

– Спальня затянута ковровым покрытием, причем дешевым – если его помять, то ворс назад не восстановится. В комнате есть следы от ножек стула, на котором сидел труп, а еще мелкие круглые ямки, которые тянутся цепочкой от двери, множатся у стола.

– Следы от шпилек! – подскочила я.

– Возможно, – кивнул Николай. – Что интересно, на трупе отсутствует обувь, ноги босые.

– В комнате был еще один человек, – занервничала я, – женщина в обуви на высоких каблуках. Она и отравила девушку.

– Или пришла, когда та уже умерла, – высказал предположение Коля.

– Что здесь происходит? – возмутился, входя в комнату, Юра. – Николай, почему болтаешь с посторонними?

– Я думал, она практикантка, – ответил эксперт, – или ее недавно на работу взяли. Задает профессиональные вопросы, держится уверенно, я предположил…

– Твое дело частицы да волокна собрать, упаковать, изучить и мне доложить! – гаркнул Юра. – Предполагать и делать выводы моя работа!

Николай и не подумал обидеться.

– Ладно тебе, Юр… А вообще попей настойку пиона на ночь, по чайной ложке. Невкусно, но отлично успокаивает, я тебе как врач советую.

– И когда ты живого пациента видел? – полез на рожон Шумаков.

Николай почесал ухо.

– Позавчера Женька Песков приходил, попросил занозу из пальца вынуть. Честно скажу, с трупами иметь дело лучше, они тихие, не матерятся, не обзываются, не орут: «Ой, больно, зачем кожу иголкой порвал!» А как еще щепку достать? Меня Песков затретировал и утомил! До свидания, девушка, приятно было познакомиться. Жаль, что вы не следователь, среди наших мало вежливых людей. Ну да им простительно, устают очень, вот и глючит их по-черному.

Я протянула Николаю руку.

– Рада знакомству. Пишу детективные романы, оттого и полезла с расспросами.

– Ух ты! – восхитился Николай. – А как ваша фамилия?

– Арина Виолова, – представилась я.