Впоследствии, когда Людовик стал королем, счетные книги ведомства королевских расходов, двора, Палаты и конюшен не оставляют никаких сомнений относительно огромных трат на одежду, столовую посуду, мелкую мебель и лошадей. Чтобы вести им счет, наняли девять счетоводов, двух советников, двух простых клерков и менял, двух регистраторов и не менее восемнадцати писцов. В списке дворцовых слуг, получавших пенсии в 165—440 ливров в год, — исполнители десятка должностей: пажи, стольники, конюшие, лакеи, постельничие, чашники, хлебодары, трубачи, герольды, привратники, камерарии, стряпчие; а еще были ловчие, сокольничие, смотрители лугов, псари, обойщики. Эти люди получали деньги недаром: они управляли поместьями, подготавливали квартиры, снабжали двор продуктами всякого рода. Надо думать, что если расходы Людовика XI на свой двор представляются меньшими, чем затраты Карла V Мудрого, легкомысленного Карла VI или королей эпохи Возрождения, тому причиной неизбежная приблизительность или ошибочность подсчетов, поскольку дошедшие до нас реестры содержат пробелы, а учет финансов в разные царствования велся по-разному. Можно быть уверенным только в одном: слуги, занимавшиеся закупками, были столь же многочисленны, как и в другие времена, и король Людовик вовсе не жил как простой буржуа. Помимо десятков пажей и слуг, занимавшихся ведением его дома, на жалованье у его дворецких состояли ремесленники, работавшие только на короля: королевские портные, скорняки, седельники, меховщики, вышивальщики, изготовители плюмажей и шпор. Более того, писари часто упоминают, и во множестве, «придворных купцов» — поставщиков его величества, избавленных как от соблюдения корпоративных уставов, так и от уплаты муниципальных и королевских налогов.

Разумеется, королевская казенная торговля была уже не та, что во времена Карла VII или Жака Кёра. Нигде, ни в Бурже, ни в Туре, не упоминаются большие склады, на которых были бы свалены в кучу сотни штук шерстяной материи, шелка и меха. Никто из важных особ того времени не мог похвастаться титулом главного казначея и сколотить значительное состояние, продавая товары (и ловко мошенничая) королю и принцам. Ни один человек, разбогатев на такой торговле, не посмел — или не нашел средств — построить себе роскошный дворец. Значит ли это, что королевские закупки стали скромнее? Отнюдь нет: просто они осуществлялись иными, более разнообразными способами.

Король раздавал заказы купцам из Тура, Амбуаза или Шинона, а чаще всего напрямую придворным поставщикам, которые имели преимущество и без труда получали большую часть таких заказов. В 1464 году Масе Рубейр, «придворный меховщик», поставил десять жакетов из шкуры белого ягненка для трубачей; Жан Петифе — дюжину ножей «к услугам господ, которые часто обедают и ужинают за столом короля», и три кожаные бутыли «для уксуса, который подают в покои»; Гильом Клерк получил плату за две белые шапочки и одну алую шляпу для короля, «дабы надевать ее поверх шапочки». Жан де Бон, некогда бывший в Монпелье посыльным или приказчиком Жака Кёра, а теперь протеже Симона де Вари, финансиста и доверенного лица короля, постоянно упоминается как придворный купец, он был главным поставщиком красивых тканей. В декабре 1468 года он получил в несколько дней деньги за двадцать аршин черного бархата для двух мантий, шесть аршин алого бархата, двадцать две застежки с золотыми и серебряными нитями для «мантильи» и один аршин синего бархата для подкладки риз, широкую ленту, украшенную шестьюдесятью шестью лилиями, вышитыми золотой нитью, и еще три фунта красного, белого и зеленого шелка и сорок девять аршин тафты тех же цветов для изготовления «квадратного шатра».

Ни король, ни его чиновники не вели себя, как «добрые буржуа». Людовик тратил много и не одевался по-простому. Менее чем за год, с ноября 1466 года по сентябрь 1467 года, реестр Александра Секстра, учетчика казны, пополнился несколькими листками с упоминанием о «фетровых шляпах», значительном количестве закупленных головных уборов, черных или красных, шерстяных или касторовых. В других разделах, посвященных платьям и шубам, отмечаются значительные расходы на штуки бархата и шелка, меха, тонкое полотно, обувь и снова шляпы; плюс плата портным. Этот клерк уплатил шестьдесят шесть ливров мастеру Тома за «длинное алое платье, подбитое беличьим мехом», сшитое «к удовольствию короля». Масе Рубейр, ставший из меховщика скорняком, получил двадцать пять ливров за то, что, в отсутствие обычного шубника, съездил из Амбуаза в Дьеп «посмотреть, не найдет ли он там соболей и куниц, поелику сообщалось, что оные во множестве были захвачены на море людьми адмирала».

Все эти учетные статьи, бесспорно, свидетельствуют о любви к комфорту и даже роскоши, о желании производить впечатление. Это сильно напоминает рассказы о дворах Карла VI, Людовика Орлеанского или Иоанна Беррийского. Цветовая гамма так же разнообразна, вышитых лилий еще больше, богатые меха еще изысканнее и используются таким же образом.

Художник, которому поручили бы изобразить короля Людовика, пирующего за одним столом со знатными вельможами королевства, написал бы такую же блестящую сцену, которая изображена на знаменитой миниатюре, заказанной герцогом Беррийским братьям Лимбургам. Его стол, как и стол всех государей того времени, был богато убран, украшен серебряной и позолоченной посудой. Серебряник Пьер Бастон в 1468 году не покладая рук полировал, восстанавливал эмаль и устранял иные дефекты на разного рода предметах из золота и серебра: множестве ложек и чаш, солонок, столовом кораблике, большом серебряном кувшине для спальни короля и «роге единорога» (служившем для обнаружения яда).

Королевские покои в Плесси, Амбуазе или Шиноне явно не отличались спартанской обстановкой. Обычно в счетных книгах отводилась целая глава на шпалеры, которые — по меньшей мере главные из них — должны были повсюду сопровождать короля. Робин Башло, постельничий короля, получил два десятка ливров за то, что возил на подводе шпалеры, «коими король обычно пользуется в местах, где пребывает», с февраля по июль 1469 года, а еще за шесть тысяч больших и малых гвоздей, чтобы их прикреплять. Десятью годами позже, в сентябре 1479 года, писарь, ведавший «малыми увеселениями», записал о плате двум возчикам, перевозившим шпалеры на повозке, влекомой пятью лошадьми.

Была ли спальня короля лишена всяческих украшений? Известно, что один столяр изготовил две рамы для «персон двух девиц, писанных на бумаге к удовольствию короля», а одна вышивальщица сделала и изукрасила два полога из красной тафты, чтобы «завесить ими оные картины». По правде говоря, из-за нехватки подробных документов и тщательных исследований по данному вопросу мы очень мало знаем о королевских резиденциях, которые вызывали к себе не такой пристальный интерес, как дворцы в Париже, Бурже или Дижоне. Замки Людовика XI — Плесси, Бонавантюр и Форж под Шиноном, — не столь большие, построенные для жизни иного рода, не столь представительные, не вызывали особого восхищения у современников, к тому же туда обычно допускался лишь небольшой круг приближенных. Там нельзя было устраивать пышных празднеств и торжеств, нельзя было разместить крупный административный аппарат; нельзя было даже вести придворную жизнь на широкую ногу. Большинство «людей короля», советников, старших чиновников жили в ближайшем городе и его окрестностях, готовые явиться по первому зову. Король же ни в чем себе не отказывал, чтобы жить в свое удовольствие. Просто он не испытывал потребности в анфиладах апартаментов или в торжественной «парадной спальне» с большим камином и хорами для музыкантов. Он не выстроил ничего подобного Лувру, или отелю Сен-Поль Карла V, или даже дворцу Жака Кёра в Бурже.