Диски остались. И было у Дибича с Градовым ощущение, что они чего-то хотели.

Или чего-то ждали…

— Когда киевские власти открыли доставшиеся от СССР архивы новым хозяевам, началось неприятное оживление, — произнес Градов. — Помнишь подполковника Черновицкого? Погиб, упав в шахту лифта. Подполковник Засядько застрелен на охоте. Мартынов разбился…

Полковник назвал еще несколько известных Дибичу фамилий. Люди скоропостижно умирали, словно среди бывших сотрудников ГРУ прокатился неведомый мор. Умирали в Киеве, в Москве, в Кишиневе… Автокатастрофы, сердечные приступы, несчастные случаи… И вишенкой на торте — самоубийство тремя(!) пулями в голову.

— Тогда же осквернили мою могилу.

— Хм-м… — не сдержался Дибич.

— Хочу напомнить, что полковник Градов скончался в девяносто пятом и был похоронен в Звенигороде. На Аллее Героев, между прочим. Могилу раскопали, но тело, разумеется, не нашли. Эх-х-х…

Стас не сразу понял значение печального полковничьего вздоха, а когда понял, ему стало не по себе: и впрямь, ну что стоило Градову обеспечить могилу подходящим по антропометрическим данным трупом? Теперь осталось только вздыхать.

— Самое поганое, что я засветился — там, на кладбище, у собственной могилы. Взять след, ведущий к моей нынешней норке, было трудно, почти невозможно, но кто-то очень постарался и проследил.

— Вы знаете кто?

В отличие от Дибича Полковник знал, что в действительности означает неброское словосочетание Тайный Город, какие силы стоят за ним и какие существа обитают в тени многомиллионной Москвы. Знал, но товарищу не рассказывал и потому ограничился коротким:

— Не знаю.

— Но вы все равно думаете, что происходящее связано с дисками?

— Ответ у тебя в руке.

— Да, — помолчав, согласился Дибич. — В руке…

И вновь посмотрел на диск.

Теперь он не был медалью. А если и был, то другой, не за Кунерсдорф, потому что с одной стороны он покрылся странной, абсолютно нечитаемой вязью причудливых символов, а с другой на нем появилась карта Ладожского озера.

— Мы должны были оказаться здесь, — буркнул Градов, показывая Стасу свою монету. С точно такой же картой.

— А те, кто нас похитил, вольно или невольно оказали нам услугу.

— Все предопределено.

— Нет, — покачал головой Дибич. — Мы можем ничего не делать. Как в тот раз!

«В тот раз…»

Десять лет назад диски уже превращались в указующие персты, только тогда они указывали на Байкал. Полковник созвонился со Стасом, и после долгого совещания они решили не ехать.

Судя по всему, на этот раз диски подготовились лучше.

— Ничего не делать — это стратегия, — хмыкнул Градов. — А что будем делать сейчас?

— Нужно отсюда выбираться.

— Как?

И в этот момент над островом прокатился истошный женский вопль.

Видимость была паршивая даже в приповерхностных слоях — футов восемь или десять, не больше. Но так считал Миша, почти весь свой невеликий дайверский стаж заработавший в водах Черного моря. Ярослав же придерживался другого мнения: по его словам, для лета и водоемов северо-запада прозрачность воды оказалась почти идеальной. Здесь порой приходится работать в буквальном смысле на ощупь — пальцы вытянутой руки уже не разглядеть.

Спорить Злобин не стал.

На глубине дела с прозрачностью оказались не лучше — на шестнадцати ярдах обнаружился ярко выраженный термоклин, определяемый даже визуально: выше границы теплой и холодной кишела жизнь, всевозможная микрофлора и микрофауна, а ниже вода была холодная и безжизненная. Свет плохо проникал с поверхности сквозь богатый органикой слой, и потому поиск на глубине вели с включенными фонарями.

Разумеется, в Мишиной мокрой «четверочке» работать ниже термоклина не было никакой возможности. Разве что совершать коротенькие, на минуту-другую, вылазки и тут же уходить на всплытие — отогреваться. Но в багаже Ярослава отыскался второй нормальный гидрокостюм сухого типа из краш-неопрена, в котором можно хоть зимой погружаться, а самое главное — аккурат Мишиного размера, как на заказ.

Только вот в тот момент Злобин об этом не задумался, рассудив про себя, что дайверы люди запасливые и много чего с собой таскают. Может, гидрокостюм от прежнего напарника остался? Рассудил, да и забыл.

А дело шло своим чередом.

К третьему дню поисковых работ все происходило по отработанному алгоритму. Ранний подъем (Миша ненавидел ранние подъемы), ранний завтрак (Миша терпеть не мог есть, едва проснувшись), быстрые сборы и полуторачасовой путь по Ладоге. Наемного судоводителя на катере не было, за штурвалом стоял Ярослав, хотя правила флибустьерской фирмы «Каролина» такую практику категорически запрещали, и не важно, что у Ярослава имелись права на управление маломерными судами. Тем не менее правила нарушили, Лада сумела договориться. Похоже, после первого конфликта у нее с вице-корсаром сложились нужные отношения.

Завершив путешествие по монотонным серым волнам (под мерный рокот мотора Мише всегда удавалось подремать), катер вставал на якорь у торчащей из Ладоги скалы. Точнее, вместо якоря они использовали тридцатикилограммовый шар даун-риггера — на катере, предназначенном для рыболовов, ловящих троллингом, якорь предполагалось использовать изредка, при нештатных ситуациях, и поднимать его надлежало вручную. Они один раз попробовали — выдирать из донного ила пришлось вчетвером, как в сказке про дедку и репку, — и перешли на даун-риггер, там хотя бы имелась электролебедка.

Но, как якорь ни называй, на него вставали, и начиналась работа.

Прилегающая к скале акватория была разбита на двенадцать радиальных секторов, и они с Ярославом методично обшаривали по одному в день. Девушки оставались в катере. А Челоян к выходам в озеро не присоединялся под предлогом плохой совместимости своего вестибулярного аппарата с качкой. Даже указать район поисков на местности не соизволил — ткнул пальцем в спутниковую карту: искать надо здесь! — и на этом его участие в экспедиции пока завершилось.

Профессорский палец угодил в район острова Коневец, но все же чуть в сторону — центром обследуемой зоны стали две каменистые луды милях в трех от острова. Судя по рельефу, были они вершинами двуглавого подводного холма — чем дальше от них, тем озеро становилось глубже.

Миша был уверен, что Челоян тыкал в карту наобум, и досадовал, что профессор не выбрал Коневец в качестве начальной точки поисков. Все равно ничего не найдут, а так бы хоть посмотрели, как там монахи обитают… С луд же монастырь толком разглядеть не удавалось, рельеф острова не позволял, виднелись лишь золотые купола да мачты ветрогенераторов, стоявших на холме в стороне от обители.