Увы, дисплея на приборе не имелось — предназначался он для профессионалов, способных по тону и долготе звука в наушниках понять, о какой находке сигнализирует металлоискатель, и можно было посмотреть лишь рабочие настройки. Стрелочка одной ручки указывала на неизвестное Мише английское слово, но он сообразил, что означает оно илистый тип дна, поскольку рядом с ним стояли знакомые слова: «кораллы» и «ракушечник». Ожидаемо… Вода была выбрана пресная. Тоже без неожиданностей.

Зато настройка селективности оказалась куда интереснее. Злобин выяснил, что черные металлы Ярослава сегодня не интересовали. Так же, как свинец, алюминий, медь и прочая латунь. Только золото и серебро.

И снова — логично.

За семь с лишним веков мечи и кольчуги должны были превратиться в ржавый прах, но золото и серебро, как известно, не ржавеют. А военная элита ордена — тяжеловооруженные рыцари — не бедствовала, наверняка и золото в карманах звенело, и украшения имелись, вроде перстней и крестов, и драгоценные детали в конской сбруе и отделке доспехов присутствовали. Причем именно они, элитные всадники, совершенно точно ухнули под провалившийся лед, выдержавший отступавших пехотинцев-чудов.

Казалось бы, сбылись мечты. Все, чего Миша безуспешно пытался добиться, начав заниматься кладоискательством, как-то незаметно пришло: опытный напарник появился и первая драгоценная находка, судя по всему, на подходе.

Всё так.

Только ни малейшего азарта Миша Злобин не ощущал. Когда в чистом поле его простенький «Гаррет» срабатывал на пробку от пивной бутылки, кровь начинала стучать в висках и грудь распирало от предвкушения находки: ну вот, сейчас наверняка он отыщет сундук с ефимками… А теперь — лишь ощущение неправильности происходящего. Не бывает так… Все неправильно.

Из облака мути вынырнул Ярослав, держа в руке круглый металлический диск, размером с чайное блюдце. Продемонстрировал находку издалека, но Злобину не отдал, убрал в карман.

«Нагрудный орденский знак?»

Не бывает так… Не бывает!

Ярослав забрал металлоискатель, но кабель наушников пристыковывать не стал. Отметил место находки буйком — вновь скрытым, с поверхности не видным. Затем последовал жест: «Плывем туда».

Миша бросил недоуменный взгляд на манометр: почти восемьдесят пять атмосфер, можно еще искать и искать, раз уж поперло, но спорить не стал и последовал за взявшим новый курс напарником. А тот, отплыв от места находки на сотню ярдов, накачал и выбросил на поверхность ярко-красный шарик. Это был сигнал девушкам — подгоняйте катер самым малым ходом, чтобы пловцам не тратить силы, возвращаясь к скале. Но не факт, что сегодня сработает, поскольку время возвращения неурочное, а девушки наверняка общаются со своим ненаглядным профессором — могут не сразу заметить всплывший до срока буек.

Ярослав же продемонстрировал ожидаемый жест, отогнутый вверх большой палец: «Всплываем!» — и пошел наверх.

Поднимались в два приема, глубина здесь, вдали от луды, грозила кессонной болезнью, если сразу выскочить на поверхность. Зависли на время, дожидаясь, когда уйдет из крови избыток растворенных в ней газов, услышали рокот мотора — катер приближался малым ходом. Значит, девушки не подвели, не прозевали сигнал. Тоже, наверное, многого ожидали от сегодняшнего погружения.

Напарник вновь показал большой палец, дайверы поднялись к остановившемуся катеру, вынырнули и тут…

И тут их поджидал неприятный сюрприз, поскольку встречали их не Карина или Лада и даже не Челоян. Увы, но за протянутую Злобиным руку ухватился, помогая Мише подняться на борт, абсолютно незнакомый мужчина в грязном камуфляже. А рядом с ним стоял второй, тоже в зеленом, круглолицый и улыбающийся так, словно обескураженный Злобин приходился ему пропавшим в раннем детстве братом.

— Сюрприз?

— Сюрприз, — растерянно подтвердил Миша.

— Вот и хорошо, — рассмеялся улыбчивый. И так врезал Злобину, что тот потерял сознание и рухнул на палубу.

Берега таились где-то за горизонтом, невидимые, словно островок и в самом деле был затерян посреди безбрежного океана, а не на большом, но все-таки озере. Впрочем, тот, кому доводилось бывать на Ладоге, с пониманием относился к путанице «озеро-море», признавая за ней куда больше прав, чем за обычным водоемом.

Относительно неподалеку, меньше чем в миле к югу, виднелась скалистая группа таких же маленьких и необитаемых островов, как тот, на котором оставили Дибича и его спутников. При этом один из тех островов был достаточно велик и обладал нормальной почвой: «робинзоны» разглядели кустарники и даже деревья, невысокие, кривоватые сосны.

И все же в плане выживания на озере имелось серьезное преимущество перед океаном. Оказавшись на таких океанских бесплодных островках, бедолаги-робинзоны начинают в первую очередь загибаться не от голода, а от жажды. Ирония судьбы — вокруг сплошная вода, да не напьешься. А начнешь сдуру ее употреблять — переизбыток солей убьет организм быстрее, чем обезвоживание. Здесь, на Ладоге, проблема жажды отсутствовала. Можно, конечно, заработать кишечное расстройство от сырой озерной водички, но жестокий понос лучше обезвоживания — так считал Векшин, который всегда и в любых обстоятельствах старался отыскать позитив.

Взять, к примеру, оранжевый тюк, доставшийся им от пиратских щедрот. Как рассказал клеенчатый шильдик ПСН-6, в тюке лежал плот спасательный надувной шестиместный. Сам он, после знакомства с пиратским ножом, для использования по прямому назначению не годился, однако Векшин надеялся, что в спасательный комплект входят нужные для выживания вещи, но только толстяк собрался приступить к их изучению, как Лариса Дибич распахнула рот и завопила так, словно Валентин Арнольдович задумал недоброе относительно ее жизни, здоровья или сексуальной неприкосновенности.

Дикий вопль прокатился над ладожскими просторами. Едва ли его услышали в Питере или хотя бы в Приозерске, но проплывающий в отдалении катер он вполне мог привлечь.

А Векшин даже присел от акустического удара.

— Что случилось?! — выкрикнул примчавшийся Дибич.

— Ничего, милый, — промурлыкала молниеносно успокоившаяся Лариса. — Просто меня уже целый час никто не похищал, не грабил, не тыкал в лицо оружием, и я немного заскучала, брошенная даже собственным мужем… Вот и тренируюсь подавать сигналы бедствия.

— Хм-м-м… — только и смог ответить Дибич.

И посмотрел на толстяка. Векшин лишь развел руками.

— Мы действительно заговорились, — улыбнулся Градов, в упор глядя на молодую женщину.

— Все хорошо, — ответила та.

Дибич, виновато улыбнувшись, приобнял жену за плечи и отвел чуть в сторону, негромко что-то объясняя. А полковник подошел к тюку и ткнул его носком ботинка:

— Дырявый?

— Как решето, — подтвердил Векшин.