– Уверена?

– Да.

Сразу вспоминаются наши с Шоном непрерывные ссоры, начавшиеся этим летом, и я чувствую в себе еще большую уверенность в том, что поступила правильно, разорвав с ним отношения. Желчные комментарии, которые он отпускал в мой адрес… Его насмешки над моими мечтами… Ультиматумы относительно нашего будущего…

Может, Шон и простил меня за то, что я сделала после нашего расставания, но, по-моему, я по-прежнему не могу простить его за то, что он делал, пока мы были вместе.

– Мы перестали подходить друг другу. – Я сглатываю ком боли. – Если бы мы могли остаться в колледже навсегда, то да, наверное, снова бы сошлись. По крайней мере, я так думаю. Этот разрыв сводит меня с ума. Я уже не знаю, что мне думать.

– В этом твоя проблема. Ты чересчур много думаешь.

Его слова заставляют меня рассмеяться.

– Господи, это ты даешь мне такой совет? Перестать думать?

– Перестать так много думать. – Дин пожимает плечами. – Ты рассталась с парнем по причине – как по мне, так просто по хорошей причине – и теперь тебе нужно довести дело до конца. Не разговаривай с ним больше и прекрати сомневаться в собственных решениях и поступках.

– Ты прав, – неохотно соглашаюсь я.

– Конечно, я прав. Я всегда прав. – С нахальной улыбкой Дин придвигается ближе и кладет свою большую ладонь на мое колено. – Ладно, а теперь планы на вечер. Первым делом мы потрахаемся, чтобы снять напряжение. Потом закажем пиццу, восполним потраченную энергию и приступим ко второму раунду. Как тебе?

Во мне поднимается волна раздражения. Каждый раз, стоит мне начать думать, что Дин не просто какой-то помешанный на сексе кобель, как он берет и доказывает мне обратное. Вернее, доказывает, что я права.

– Ты не думал обратиться к психиатру? У тебя навязчивые идеи, – вежливым тоном говорю я. – Милый мой, черта с два мы с тобой будем сегодня трахаться.

– Ладно. Может, тогда удовлетворим друг друга орально?

– А может, ты уйдешь?

– Встречное предложение. Я остаюсь, и мы займемся петтингом.

Боже, он неисправим.

– Встречное предложение. Ты можешь остаться, но тебе нельзя говорить.

Дин парирует:

– Я остаюсь, мне можно говорить, но я не стану к тебе приставать.

Я обдумываю его слова.

– Ты остаешься, не пристаешь ко мне, но тебе придется смотреть со мной мой сериал, и не смей жаловаться!

Дин широко улыбается.

– Я принимаю ваши условия, госпожа.

Элли

– Ну так что мы будем смотреть? – Мистер «Не люблю свитеры» глядит на экран. До прихода Дина я как раз собиралась включить новую серию и поставила ее на паузу на вступительных титрах.

– «Соланж», – отвечаю я.

Он морщит нос.

– Что еще за «Соланж»?

– Это французская мыльная опера. Я смотрю ее, чтобы научиться языку.

Дин усмехается.

– Ты в курсе, что в колледже есть кафедра французского? Не проще было бы ходить на их занятия?

– Ага, и там тебя научат лишь спрягать глаголы, спрашивать дорогу и где находится туалет. Я за погружение в язык. Если буду часто слушать, как люди говорят по-французски, выучу его гораздо быстрее.

Дин поднимает бровь.

– И как успехи?

– Пока не очень…

Он снова усмехается.

– Но я только на первом сезоне! Посмотрю парочку – и буду говорить свободно.

Дин смотрит на экран, потом на меня. Должно быть, сомневается, не совершил ли ужасную ошибку, оставшись. Но, к моему удивлению, он говорит:

– Ладно, расскажи мне, что к чему. О чем этот сериал?

– Ты сейчас серьезно?

– Серьезнее не бывает.

– Правда? – Я широко улыбаюсь ему, потому что впервые в жизни кто-то добровольно вызвался смотреть со мной «Соланж». Мои подруги вечно отказываются, хотя стоит отдать должное Ханне, потому что она мужественно высидела всю первую серию. Правда, потом сказала, что пусть лучше ее глаза выклюют вороны, чем она посмотрит следующую. И я не виню ее. Это не самый лучший сериал, я-то знаю. Но, начав смотреть его как пособие по изучению языка, я подсела на него. Сейчас он для меня как наркотик.

– Итак, это Соланж. – Я нажимаю кнопку воспроизведения, и на экране появляется рыжеволосая красотка с огромным бюстом и осиной талией.

– Ага, наша титулованная героиня, – говорит Дин.

– Ты сказал это слово, только потому, что оно как «титьки».

– Конечно. Титьки – это прекрасно.

Я вздыхаю.

– Ладно, проехали. Соланж встречается с Себастианом…

– Себастианом? Это мое второе имя. – Он умолкает, а потом исправляет сам себя: – Вернее, одно из них.

Я поднимаю брови.

– И сколько их у тебя?

– Два. Мое полное имя – Дин Себастиан Кендрик Хейворд Ди Лаурентис.

Я в изумлении качаю головой.

– Что не так с твоими родителями? Зачем им было давать тебе так много имен? Они хотели, чтобы тебя дразнили в школе?

Мои слова вызывают у него лишь усмешку.

– Поверь мне, это ничто по сравнению с тем, как звали некоторых парней, с которыми я учился. У одного – мы вместе играли в лакросс – было целых шесть имен.

– Значит, это такая фишка богатеев? Втиснуть в свидетельство о рождении как можно больше ненужных слогов?

– Нет, обычно это делается, чтобы засвидетельствовать почтение бабушкам и дедушкам или каким-нибудь другим богатым родственникам. – Он пожимает плечами. – Себастианом зовут моего деда по папиной линии, а Кендрик – дедушка по маминой.

Да, наверное, в этом есть смысл. Но, боже мой, его полное имя сразу и не выговоришь!

Краем глаза я замечаю движение на экране и указываю на него Дину.

– Видишь того парня, что притаился в углу? Тот, что с усами? Это Антуан. Он преследует Соланж.

Дин издает притворный возглас изумления.

– О, сюжет начинает закручиваться!

Я показываю ему средний палец.

– Но в последней серии мы узнали, что он следит за ней не потому, что хочет покувыркаться.

– Покувыркаться?

– Ну, трахнуть ее.

– А, ну да. – Губы Дина дергаются, как будто он старается не засмеяться. – И почему же он гоняется за ней?

– Потому что ему заплатила его мать. – Я понижаю голос на этой фразе и тут же чувствую себя полной идиоткой – как, блин, Соланж сможет меня услышать? – О, и это еще не все! В последней серии был еще один лихой поворот. Девушка, которая работает вместе с Соланж в модельном агентстве… о, а вот и она. – Нам показывают, как в ресторан входит сногсшибательная блондинка и походкой от бедра дефилирует к столику Соланж. – Это ее мать, – сообщаю я Дину. – Мать Соланж притворяется ее коллегой!