Он хмурится.

– Как так? Они же одного возраста.

– Нет, – самодовольно заявляю я. – И здесь в игру вступает косметическая компания.

Дин сидит с совершенно потерянным видом.

– Какая косметическая компания?

– Beauté éternelle. Я проверила по словарю это название, и оно означает «вечная красота». Так вот, ею владеет семья Соланж. А ее отец и дядя – крутые пластические хирурги. Короче, Соланж думает, что ее мать сбежала, когда она была маленькой. Хотя, вообще-то, так оно и было. Но когда умер отец, Мари-Тереза вернулась на Французскую Ривьеру и начала шантажировать дядю, чтобы он сделал ей пластическую операцию. Так что сейчас она выглядит совершенно по-другому. А Соланж даже не догадывается, что последние полгода работает со своей матерью.

– Элли. – Дин подается вперед и смотрит на меня как-то пугающе мрачно. – Это чертовски тупой сериал.

– Знаю, – виновато отвечаю я. – Но он затягивает. Поверь мне, одна серия этой чуши – и ты подсел.

– Прости, куколка, но я на все сто уверен, что этого не произойдет.

* * *

Дин

Это произошло.

Боже, помоги мне. Этот сериал засосал меня.

Я пришел сюда с одной-единственной целью – очаровать Элли и убедить ее снова повеселиться вместе голышом. А вместо этого я потягиваю «Маргариту», второй час подряд смотрю французскую мыльную оперу и пишу Логану, что не приеду в «Малоун», потому что… Господи, помилуй… я хочу знать, что будет дальше.

В последней серии Мари-Тереза переспала с Антуаном, а потом приставила к его горлу нож для вскрытия конвертов – при этом ничто не указывало на то, что у них с Антуаном могут быть какие-то проблемы. Черт, а может, что-то и указывало, просто мы не врубились, потому что не знаем гребаного французского.

– Я никак не могу понять, за что она затаила злобу на Соланж, – признаюсь я, в то время как Элли, нависнув над кофейным столиком, разливает по фужерам коктейль.

Широкий вырез ее футболки съехал в сторону, и мне видно ее обнаженное плечо и верх левой груди.

Я уже собираюсь сказать, какой замечательный и сексуальный вид мне открывается, но передумываю. Я же обещал ей, что сегодня не стану к ней приставать, и если нарушу обещание, она вышвырнет меня раньше, чем мы узнаем, почему же Мари-Тереза пыталась убить Антуана.

Элли плюхается на диван рядом со мной, и я мысленно даю себе пять, потому что расстояние между нами заметно сократилось. Похоже, она начала привыкать ко мне.

– Я тоже не понимаю. Пока не сумела разгадать всю подоплеку. По-моему, это как-то связано с тем, что отец Соланж любил дочь больше, чем жену, – размышляет Элли. – В прошлых сериях показывали эпизоды из прошлого, многозначительно намекавшие на то, что он хотел покувыркаться с собственной дочкой.

– Извращенец.

Она фыркает.

Тут мы оба умолкаем, потому что начинается следующая серия, и как раз с того места, на котором закончилась предыдущая. Антуану все-таки удается утихомирить Мари-Терезу, и теперь они ссорятся уже добрых минут десять. Только не спрашивайте меня, о чем, – они же говорят на французском, но я замечаю, как в их споре то и дело всплывает слово héritier.

– Так, нам нужно узнать, что оно значит, – недовольно говорю я. – Думаю, это какое-то важное слово.

Элли берет свой телефон и проводит пальцем по экрану. Я наблюдаю через ее плечо, как она открывает приложение со словарями.

– Как, думаешь, оно пишется?

После трех ошибочных написаний нам наконец удается найти значение – «наследство».

– О! – восклицает Элли. – Они говорят о завещании отца.

– Черт, точно. Она злится, оттого что Соланж унаследует все акции Beauté éternelle.

Мы хлопаем ладони друг друга, и как только они соприкасаются, до меня вдруг четко доходит, что случилось с моей жизнью.

Рыкнув, я хватаю пульт и останавливаю серию.

– Эй, до конца еще далеко! – протестует Элли.

– Элли. – Я глубоко вдыхаю, чтобы взять себя в руки. – Мы должны остановиться. Пока у меня не исчезли яйца и не отозвали мою карту в мужском клубе.

Она выгибает бровь.

– И кто может ее отозвать?

– Не знаю: мужской совет, масоны, Джейсон Стэйтем – выбирай.

– Значит, ты у нас очень мужественный, чтобы смотреть французские сериалы?

– Да. – Я залпом допиваю свой коктейль, и солоноватый вкус служит очередным напоминанием того, как низко я пал. – Господи, и я пью «Маргариту». Ты губишь мою репутацию, куколка. – Я бросаю на нее предостерегающий взгляд. – Об этом никто не должен знать.

– Ха-ха, размещу эту новость на просторах Интернета. Эй, народ, а Дин Себастиан Кендрик Хейворд Ди Лаурентис смотрит со мной мыльные оперы и пьет девчачьи коктейли. – Элли показывает мне язык. – И никто никогда больше не переспит с тобой.

Тут она права.

– Ну, ты можешь хотя бы добавить, что вечер закончился минетом? – ворчу я. – Потому что тогда все будут думать: «О, он прошел через такие муки, зато ему отполировали скипетр».

– Отполировали скипетр? Фу, какие скабрезности. – Но Элли смеется, и ее глаза весело блестят.

Боже, какая же она красивая и сексуальная… обалденно сексуальная. Интересно, почему я раньше этого не замечал? Да, наверное, потому, что вплоть до той пятничной ночи каждый раз, когда мы встречались, она была словно приклеена к своему парню.

Стоит мне подумать о бывшем Элли, как ее телефон начинает вибрировать. Помяни черта…

– Что ему нужно? – Мне плохо удается скрыть свое негодование, но Элли сильно занята чтением сообщения, чтобы это заметить.

Она показывает мне экран телефона, и мое негодование перерастает в злость.

Так мы можем встретиться за кофе? Мне правда нужно поговорить с тобой.

– Ответь «нет», – советую я.

Элли закусывает нижнюю губу.

– Это… сложно.

– Ты без проблем говоришь «нет» мне.

– Но я не встречалась с тобой три года, – напоминает она.

Я аккуратно забираю телефон из ее рук и кладу его на стол.

– Так, ладно. Ты готова к серьезному разговору?

Элли неуверенно кивает.

– Шон будет продолжать заваливать тебя сообщениями, писать тебе на почту, звонить и делать все, что в его силах, чтобы вернуть тебя. И хочешь знать, почему? Потому что ты умная, забавная, сногсшибательно красивая, и он понимает, что будет полным идиотом, если просто так откажется от тебя.

В ее глазах отражается удивление.

– Он не сдастся. А это значит, что тебе нужно научиться игнорировать его. – Я изучаю ее лицо. – Именно так, если ты настроена двигаться дальше.