– Нет, Сена, ну ты можешь себе представить?! – она принялась возмущенно намыливать руки. – Народ совершенно освинел, дальше свинеть уже некуда! В школу мы не пошли, чего думаю, в такую даль тащиться, стали гулять во дворе. Потом нам стало скучно и мы пошли в соседний двор…

Я прямо таки чувствовала, как паста разъедает мне рот, постепенно подбираясь к головному мозгу…

– …гуляем мы, значит, гуляем, – Тайка повернула кран в ванную, чтобы Лаврик мог всласть напиться, – никого не трогаем, как вдруг к нам подруливает тетка и ни с того ни с сего заявляет, что это у меня не сенбернар, а московская сторожевая, мол, не воображайте тут из себя особо! Ну вот скажи, Сена, разве ж я могла снести такое оскорбление? Я ей и отвечаю: сама ты сторожевая, дура! Разуй гляделки, это чистокровный сенбернар, у него медалей больше, чем твоя зарплата в копейках! В общем, слово за слово, чуть до драки не дошло, представляешь? Нигде не дадут спокойно пописать приличной собаке. Сен, ты чего молчишь, будто воды в рот набрала?

Я попыталась ей ответить, но вместо этого возник большой белый пузырь и тихонько лопнул.

– Господи, Сена, – скривилась Тайка, – у тебя полная пасть какой-то дряни, ты в курсе?

Пришлось насильно отодвинуть в сторону подругу дней моих суровых, прервать Лаврушин водопой и наконец-то завладеть краном. Никто меня не любит в этом доме, ни люди, ни собаки, всем и каждому глубоко наплевать на мои чувства, желания и стремления. Однозначно.

Позавтракав, а вернее пообедав, мы принялись напиваться кофе для улучшения мозговой деятельности, а заодно занялись разработкой плана дальнейших действий.

– Так, ну никак не могу представить, как должна выглядеть девушка Вовы, – сокрушалась я, помешивая сахар в очередной чашке кофе. – Надо было попросить его показать фотографии предыдущих пассий, чтобы иметь хотя бы приблизительное представление о том, в какую сторону двигаться, дабы не вызвать лишних подозрений.

– Да что ты так заморочилась на эту тему? – Таиска соорудила солидный бутерброд с колбасой и воткнула в него хищные зубы. – Он же сам сказал, что ты ему понравилась, значит, девушка так и должна выглядеть – как ты.

– Не уверена, – мне категорически не хотелось с этим соглашаться, – у каждого мужчины есть какие-то особые предпочтения по части женского пола. Вон у Влада, например, все девицы как на подбор невысокие блондиночки с мелкими чертами лица…

– Ага, будто все на одну мордень, – брезгливо поморщилась Тайка, – и как он только их различает? Не понятно. И зачем, главное, зачем ему столько одинаковых девушек?

Я хотела поделиться предположением, что опосля романтических взаимоотношений с госпожой Ливановой у Владика должно быть развилась острая аллергия на брюнеток, но благоразумно промолчала, дабы не накалять отношения.

– Ну так вот, – решила я вырулить на нужную тему, – и у Вовы тоже наверняка имеются какие-нибудь предпочтения. Вот я и мучаюсь на тему, как должна выглядеть его девушка?

Тая ненадолго призадумалась, тщательно перерабатывая челюстями бутерброд, и изрекла:

– Никак.

– В смысле? – насторожилась я.

– Она должна быть никакая, без особых ярких проявлений индивидуальности.

– Почему?

– Сама подумай, яркая девушка с индивидуальностью в упор не рассмотрит такую тоску ушастую, как Вовочка. Так что смело зачесывай назад волосы, зализывай в гладенькую причесочку, припудривай мордашку а-ля «мышь белая», пару раз чиркни тушью по ресницам, губки бледно-розовенькой помадкой обозначь – и вперед, на баррикады. Джинсики надень, свитерок какой-нибудь цвета Лаврушиной неожиданности – и готова картина маслом. В обществе веди себя скромно, улыбайся робко, смотри в тарелку, на вопросы отвечай застенчивым мычаньем.

– То есть, дуру изображать?

– Именно, только не перестарайся, хоть какие-то признаки полноценного умственного развития у тебя должны просматриваться. Да, и не мешало бы придумать тебе другую профессию, журналистка, пусть даже такой сортирной газеты, как ваша, все равно слишком круто для Вовика. Ты будешь, к примеру… к примеру… – Таисия уставилась в потолок, – ну-у-у-у… к примеру… секретаршей в вашей же газете. Вот и все, должно сработать в лучшем виде.

Звучало убедительно, имело смысл прислушаться и взять на вооружение.

Напитавшись кофеином под завязку, начали потихоньку собираться. С джинсами проблем не возникло – уж чего-чего, а этого добра половина шкафа, а вот свитерок выбирали долго, будто от него могло что-то значимое зависеть. Наконец, Таюха вытащила с самого дна шерстяную водолазку цвета… цвета… даже затрудняюсь обозначить этот цвет, могу сказать одно: цвет у водолазки был.

– Надо же, какая пакость, – одобрила Тая, – то, что надо, надевай.

Облачившись, я гладко зачесала и забрала волосы в хвост, отчего голова стала круглой и ушастой… какой-то очень глупой стала голова.

– Ну-у-у-у… – затянула я ноту протеста, – как-то не очень мне идет такая прическа, может, хотя бы челочку вытащить?

– Никаких челочек, – неумолимая Таисия активно копалась в моей пластмассовой шкатулке с косметикой. – Чем меньше ты будешь походить сама на себя, тем лучше.

– Это почему же?

– На всякий случай, – она подняла на меня взгляд и сделала «страшные глаза». – Чтобы потом тебя не смогли узнать при встрече и разоблачить. Вот тебе пудра, вот помада, вот тушь, рисуйте, маэстро Пикассо.

И я нарисовала.

– Так, иди-ка сюда, к свету, – Тайка поманила меня к окну, – дай-ка я тебя получше рассмотрю. Ладно, сойдет, третий сорт не брак. А себе я сейчас зверский макияжик запупырю для пущего контраста, в общем, произведем впечатление, не волнуйся.

Уж насчет этого у меня не было никаких сомнений, что-что, а впечатление мы производить умели, правда, не всегда хорошее…

Со зверским макияжиком Таисия справилась в два счета, вот что значит мастер! На такую красоту прямо экскурсии водить надобно: лиловые тени, ресницы с пятью слоями туши, помада, оттенка «тухлая вишня» и густые черные усы вместо бровей. А над всем этим великолепием густо залитая лаком челка фасона «девятый вал». Волшебно, просто волшебно. Проникшись суеверным восхищением, я робко предложила ехать на машине, чтобы красавицу увидало как можно меньше народу, но Таисия Великолепная с негодованием отвергла поездку на моей сенокосилке, да и в пробках ей торчать не улыбалось. Метро, только метро и ничего кроме метро! Готический ужас, что тут говорить…

– Ну, Лаврик, пожелай нам удачи, – я намотала на шею пестрый шарф.

Пес чихнул, глядя на нас добрыми шоколадными глазами, и завилял хвостом.

– Мы скоро вернемся, сладенький, – Тая погладила его расписную морду, – и мамочки пойдут с тобой гулятеньки.

– Идем, а то опоздаем.

Народу в орденоносном метрополитене было непривычно мало, и подавляющее большинство походило на неожиданно разбуженных зомби. Кто с бутылкой пива, кто с банкой коктейля, и взгляды, устремленные сквозь время и пространство. А я то беспокоилась, что на такую колоритную парочку, как мы с Тайкой будут оборачиваться и мужчины, и женщины, и дети, и собаки, оказалось – зря волновалась, нас в упор никто не замечал. Москвичи и гости Столицы находились в тяжком состоянии беспросветного праздника и существовали где-то очень далеко, возможно в недоступном нашему сознанию параллельном мире.