В какой-то момент ему вдруг стал совсем безразличен исход схватки, он разжал пальцы, выпустив клинок, слабо бряцнувший о камень дорожки. Глаза застелила красная пелена, в ушах шумело, будто сквозь голову проходил железнодорожный состав.

Наемник потерял сознание и уже не видел, как во двор ворвались несколько человек, перескочив через труп Зуба с распоротым животом. Как двое метнулись к Айвэну, стащили с него убитую тварь и принялись оказывать первую помощь, а остальные рассыпались по саду, пытаясь выцелить второго монстра, порвавшего пулеметчика. Наемник не слышал матерных криков, автоматных очередей. Ему было все равно. Он наконец-то отдыхал.

Нежелание терпеть утреннюю свежесть вылилось ему в пять дней в местном лазарете – длинной постройке из шлакоблока, чуть отделанной изнутри. Попал в отдельный бокс, повезло. На этом везение кончилось – подрала его тварь порядком, и первые дни он валялся без сознания, приходя в себя только изредка. Но, на удивление, быстро все заживало. Пока был в полубессознанке, несколько раз приходил какой-то парень с длинными, собранными в хвост на затылке волосами. Садился на стул рядом, закрывал глаза и водил руками по воздуху. Айвэн от этого неизменно проваливался в сон, а когда просыпался – ему было значительно лучше.

На третий день, когда наемник перестал морщиться от боли при каждом вздохе, к нему пожаловал сам Рок. Уселся на подоконник, криво ухмыльнулся, глядя на перемотанного бинтами Айвэна, и завел разговор:

– Смотрю, тебе уже лучше.

– Да, значительно, спасибо.

– Спасибо скажешь знахарю. Дорого вышло, но зато дело свое знает туго. Ну, и жемчужина роль сыграла.

– Знахарю?

Рок хмыкнул.

– Ну да, все время забываю, что ты свежий совсем. Помнишь, о чем мы начали говорить перед прорывом?

Айвэн кивнул.

– Ну, вот сейчас время есть, можно и продолжить.

В течение следующего часа Айвэн слушал Рока с приоткрытым от удивления ртом. Тот рассказывал о Дарах Улья – сверхспособностях, иначе и не назовешь, которые получал каждый иммунный, продержавшийся в Улье первое время. Способности эти были самыми разнообразными, от сверхполезных и откровенно фантастических, вроде пирокинеза, неуязвимости, способности замедлять или вовсе останавливать время, до странных и даже смешных – типа возможности менять цвет кожи или подманивать кошек. Некоторые получали возможность лечить других, их называли знахарями. Знахари в Улье были на особом счету. Эти люди, как-никак, заменили здесь врачей. Да что там врачей – целые реанимационные отделения. Хороший знахарь не способен поднять разве что мертвеца. Для иммунных, и без того обладающих повышенной регенерацией, это было неслабым бонусом, слегка компенсирующим «нюансы» жизни в Улье.

– Если бы не совпадение – валяться тебе пришлось бы дольше. Тварь хорошо тебя подрала. Ребра в хлам, с правой стороны кусок мяса вырван, легкое пропорото. Да не смотри на меня так, правду говорю. Для нас это не смертельный диагноз. Конечно, если вовремя помощь оказать… Но без знахаря ушло бы и времени больше, и аукнулось бы это сильнее. Как по заказу, команда стронгов на Внешку шла и к нам заскочить решила. А среди них знахарь был. И толковый. Он тебя и еще нескольких ребят залатал. Правда, затребовал по двадцатке гороха за каждого. Хорошо подработал. Так что не обессудь, но из твоей зарплаты я эту двадцатку вычел. Обычно у нас медицина для своих бесплатная, только вот Квазимодо больше не с нами. Потому пришлось платить.

– Квазимодо?

– Знахарь наш штатный. Заодно – и сенс. Боялся кто-то очень, что он тварей почует. Завалили его выстрелом в затылок. В аккурат перед прорывом. Он как раз периметр перед сном обойти собирался. Вот и…

– То есть действительно кто-то из своих замешан?

Рок, скривившись, кивнул.

– Прав ты был, ворота тварям не открыть. И наряд на стенах вырезал кто-то. Чтоб они тревогу не подняли. Тут у нас все-таки не армия. «Стой, кто идет» каждому кричать не принято. Хоть и зря. Так что точно свои поработали.

– А смысл? И как так получилось вообще, что с одной стороны твари поперли, а с другой – еще кто-то? Кто, кстати?

– Не знаю я, как так получилось, – нахмурился Рок. – И никто не знает. Это мне больше всего не нравится. А кто напал… Муры это были. Уроды. Никак не угомонятся. Ничего. Найти только их логово, и – клянусь, выжгу всех. Под корень.

– Кто такие эти муры?

– Шестерки внешников.

Айвэн, услышав знакомое слово, встрепенулся. Не так много времени прошло с того момента, как Краш охаживал его ремнем, называя внешником и требуя рассказать, где находится их база.

Рок невесело усмехнулся.

– Ты ж, поди, и про внешников не знаешь ничего, да?

– Название слышал только. А кто это, что это – без понятия.

Рок хмыкнул.

– Хорошо, к нам свежак не так часто попадает, а то пришлось бы, как в крупных стабах, брошюрки печатать для ликбеза. Внешники – ублюдки, что умеют не только попадать в Улей, но и выбираться из него. Назад, в свой мир. А мы для них нечто вроде халявных доноров органов. В наших организмах содержится что-то, что здорово помогает им в их мирах. У нас же не только регенерация, мы и почти не болеем. Так что вот тебе еще новость радостная – здесь ты ни от рака не загнешься, ни от цирроза, и даже трипак не подхватишь. Хотя и не на ком особо, – Рок хохотнул.

– Погоди. Ты говоришь, что внешники умеют отсюда выбираться. То есть выход все-таки есть?

– Возможно. Они же как-то уходят отсюда.

– Значит, все-таки можно уйти?

Рок взглянул на Айвэна, словно на неразумное дитя.

– А куда ты уйдешь, скажи? И куда попадешь?

– В смысле?

– В прямом. Как бы тебе проще объяснить… Вот ты, когда сюда попал – какой там у вас год был?

– Две тысячи двадцать восьмой, – пожал плечами сбитый с толку Айвэн.

– Вот, – кивнул Рок. – А у меня – две тысячи семнадцатый. В России правит Путин, в Америке – Трамп…

– Постой, какой Трамп? Его же отравили перед выборами в две тысячи шестнадцатом. А Путин – верно, он премьером стал потом, а президентом Шойгу. Потом…

– Кто? – вскинул брови Рок. – Во дела!

– Не понимаю, – замотал головой Айвэн. – Как это получается?

– Ну, смотри. У вас чернобыльская катастрофа была?

– Ну да, – кивнул Айвэн.

– А когда?

– Первая – в тысяча девятьсот восемьдесят шестом, вторая – в две тысячи десятом, – все так же недоумевая, ответил Айвэн.

– Во. А у нас второй не было.

– Как не было? И Зоны тоже, что ли, не было?

– Какой еще Зоны?

– Ну Чернобыльской, аномальной.