– Да не так уж и лучше, не понимаю, как они живут под землей, – ответил пернатый.

– Лоту вообще не нравится все, что не изба и не открытое небо. Милочка, налей еще этой дряни. – Крамольный протянул девушке с кувшином свою кружку, после чего отпил и выругался: – Горькая, как яд, зато бодрит, и кашель как рукой сняло. Ты точно не будешь?

– Нет. Пойду-ка я полетаю. Что-то настроение у меня не очень.

– Давай.

Птица вспорхнула, а рассказчика тут же принялись просить поделиться еще какой-нибудь байкой. Наемник, естественно, быстро согласился и рассказал еще одну забавную историю, как у коменданта яйцо в подвале протухло, а он решил, что это запах крамолы, и допрашивал соседей почти месяц. Попугай слышал все это уже сотню раз. Яромир рассказывал о своих приключениях при любой возможности, перемешивая их с проповедями о необходимости восстановления старого порядка. И как бы сильно Лоту ни надоели некоторые из историй, он не мог не признавать, что крамольный достиг невероятного уровня ораторского искусства. Еретик мог попроситься на ночь к семье, и уже к утру все ее члены начинали задумываться о неправильности мира, в котором они живут. Конечно же, пернатому тоже не нравилось происходящее в империи, но что-то его пугало. Слишком уж похожие фразы, аргументы, жесты делал его спутник каждый раз, будто это был уже спектакль, а не откровенный разговор.

Вдруг Лот учуял знакомый запах, который не ожидал встретить так далеко от Мизбурга. Он спустился ниже и начал кружить над лесом, высматривая старого знакомого. Ему потребовалось некоторое время, чтобы заметить среди плотно растущих елей огонек трубки, рядом с которым совсем слабо светил костер, прикрытый специальной тканью. Рехор выбрал хорошее место на самом краю леса. Попугай сел на ветку прямо над головой коменданта, но тот даже не услышал, продолжая тихо материться, помешивая бульон.

– Можно попробовать?

– А! Сгинь, отродье! – жандарм уклонился от возможного удара, встал в боевую стойку, проверил тыл и во время всего перечисленного еще умудрился достать булаву.

– Я тут. Сверху. Думал, коменданты должны быть всегда настороже.

– Я и был.

– Меня не заметил, – Лот засмеялся.

– Я не ожидал опасности от птицы. Даже от такой большой. Ты тоже на них посмотреть прилетел?

– На кого?

– На земмеров. Я тут их как раз жду.

– Земмеры? Здесь? А я и не знал.

– Да? Вот как. Почему ты тогда прише… прилетел?

– Просто хотел проветриться, а потом почувствовал твой… неважно.

– Что? Говори!

– Твой… запах, а еще очень сильный запах амаранта, – попугай засмущался и закрыл голову своими крыльями.

– И чего ты в перья зарылся?

– Яромир говорил, что люди обижаются, когда я говорю об их запахе. А ты комендант…

– Расслабься, птенчик. Все в порядке. Садись рядом, земмеры скоро вылезут. А амарант у меня хороший. Дорогой сорт. Хочешь, я и тебе дам чутка?

– Попугаев не расслабляет амарант. Знаешь, а ведь сегодня вечером мы их обсуждали на хуторе, а тут, оказывается, они совсем недалеко живут. Чудесное совпадение.

– На хуторе?

– Да, остановились неподалеку. Можешь туда заскочить, там переночевать.

– Может быть, по пути в город. Смотри, вылезли, – Рехор указал пальцем куда-то в поле. Луна уже садилась, и было плохо видно даже на открытой местности. Лот присмотрелся, но не смог заметить движение еще целую минуту. Попугай увидел тень странного существа, вылезающего из земли. Разглядеть их на таком расстоянии было сложно, но птице этого вполне хватало. Он уже видел земмеров вблизи и совершенно не хотел повторять этот опыт.

– А что они делают? – спросил Лот, глядя на тени, собирающиеся в круг на поле.

– Готовятся к пению.

– Пению?

– Да, сейчас объясню, только с мыслями соберусь, – комендант громко вздохнул, устраиваясь поудобнее на куске ткани и обновляя содержимое трубки.

Попугай сел рядом на землю, не решаясь попроситься на ткань. Он являлся представителем одного из крупнейших видов птиц на материке, но, по сравнению с грузной фигурой жандарма, был таким маленьким, что чувствовал себя неловко.

– Они… такие странные. Каждый раз удивляюсь, как они вообще живут.

– Да. Хотя считают себя самыми великолепными существами на земле.

– Как и любой разумный вид.

– Ага. Только эти всю свою культуру построили вокруг своей теории создания жизни. Ты ее слышал?

– Нет. Разве их не создали хозяева, как всех нас? – Лот слишком поздно понял, как глупо говорить подобные вещи при члене ордена.

– Нас создали не они. Эти… существа просто пришли на готовенькое, использовали самых слабых и помешали нам развиваться. Запомни это, птенчик.

– Простите. А что у них за теория?

– Похожая на ту чепуху, что несут крамольные. Мол, одно из существ из иного мира создало землю и земмеров, как своих детей.

– То же, что и в учениях.

– А потом начинаются отличия. У них не просто абстрактные «хозяева», а одна конкретная сущность. Земмеры очень гордятся тем, что они связаны с кем-то столь великим. А к нам они относятся как к побочному продукту.

– Побочному продукту? – Лот уставился на своего собеседника, выпучив глаза. Его зрачки сильно увеличились от удивления.

– Они думают, что люди произошли совершенно случайно. Детям нужно было пропитание, и мать-хозяйка создала траву. Трава росла, а земмеры ее ели, но затем начались проблемы. Где трава, там и насекомые, а где насекомые, там и маленькие звери. Никто этого не хотел, но так уж устроен мир, что со временем все развивается и от простого растения на материке появляется жизнь. Шаг за шагом, и на полях появились животные, в реках – рыба, а в небе – птицы.

– А там и люди, – продолжил попугай мысль коменданта. – Тогда мы действительно лишь неудачное последствие. Грустно.

– Грустно.

– А левиафаны тогда были? Еще до людей.

– Не знаю. Да и земмеры тоже не знают, они же не любят воду.

– Да, я помню, как они оскорбляются на предложение попить. Единственные существа во всем мире, которые никогда не пьют. Непонятные.

– И после всего этого их мать перестала выходить на контакт, игнорируя своих детей. Вместо этого они наткнулись на других существ, не желающих идти на контакт и очень злых.

– Какой ужас. – В голове Лота тут же возник образ Яромира, готового умереть за хозяев.

– Но они не сдались и продолжили жить. А теперь вот мы услышим их прекрасное пение. Ну, часть его. Всю мелодию мы не сможем уловить.

– Я знаю. Хотя не понимаю почему.

– Я тоже не знаю почему, если честно. А ты умен для птицы.

– Учусь у Яромира. Кажется, скоро начнут, – Лот кивнул на толпу