— С-с-спасибо…

Говорю уже практически ей в спину. Отмираю от хлопка по плечу. Скромная слегка улыбается и тоже провожает старушку взглядом.

— А лекарства так и не куплены…

— Подожди, — пихаю ей пироги в руки, решительности в груди полно, — сейчас вернусь.

— Куда…

Иду быстрым шагом назад к разбитым банкам медом. Мария Сергеевна только рот открыть успевает.

— Что ты себе позволяешь?!

Запихиваю ее в каморку и наступаю. Вид наверняка, как у разгневанного быка.

— Мои деньги. — Протягиваю руку, но она дарит мне истеричную усмешку, хотя в глазах мелькает страх.

— Ишь чего удумал, не дам.

— Нашлю на вас нужные органы. Стукану будь здоров. Ну или проще, — улыбаюсь во все зубы, — всех покупателей отобью. Нагажу так, что на километр тебя все обходить будут.

Молчит, пока сверлю ее глазами. Это в своих шмотках я выглядел презентабельно, а сейчас напоминал бомжанутого подростка, который на все пойдет.

— На! Забирай! Только, чтобы тебя не видела больше! Совсем отмороженные!

Протягивает замызганную купюру, которую я выхватываю из ее рук и тут же включаю сваливатор. Скромную взглядом ищу, но она умудряется схватить меня под локоть первой и потащить вперед.

— Ты чего?!

— Пока ты гулял, я попромышлять успела. — Лыбу давит и на рюкзак свой кивает. — Ноги уносим, пока…

— Лови ее!

Крик сбоку заставляет сердце подпрыгнуть от адреналина, который волной в него вошел.

— Летим, пернатый, иначе нам кранты!

Сорока взвизгивает и так лихо срывается на бег, что я еле за ней поспеваю. Дыхалка сбивается, когда с рынка вырываемся, как ядро из пушки. Ноги на автомате по максимуму выжимают. Успеваю пару раз обернуться и заметить трех здоровых мужиков. Злых, как черти!

— Стой! — Останавливает Скромная, когда забегаем за здание, и смотрит по сторонам. — Далеко бежать придется, а тачка в другой стороне.

— Драться предлагаешь? — Уже кулаки сжимаю, потому что вариантов больше не вижу. — По полной программе проверка, да?

— Заткнись. — Через зубы и толкает к стене. — Думать мешаешь.

Оглядывается. Рюкзак в мусорку летит. Срывает с себя куртку и за мусорное ведро бросает. Кепка туда же. Волосы мгновенно распускает. С меня ветровку срывает. Капюшон от кофты на голову натягивает. Обзор мне скрывает.

— Где они?!

— Туда вроде рванули!

Прижимается всем телом. На лице дыхание ощущаю и запах. Дурманящий.

— Не тупи. — Руки мои себе на талию и под майку. — Пернатый…

Пару раз моргаю, пока ее глаза шире становятся. Пара ударов. Пальцы в шикарную копну волос. Губы к губам. Меняю нас местами. К стене прижимаю, чувствуя мягкость кожи. Сердце в клочья от ощущений на адреналине. Обжигающее удовольствие по венам. Кажется, задыхаюсь, когда поцелуй становится не целомудренным, от чего связь с реальностью теряется. На губах и языке ее вкус. Ноготки в плечи впиваются. Дыхание синхронно рваное становится. Смешивается. Мысли по пружине вверх улетают. Ох, же сорока… Ох, какая…

Глава 37

POV Александр

Аромат цветов в легкие иглами входит. Меня колбасит еще сильнее, и даже не сразу замечаю, что ответа больше нет. По плечам один шлепок, второй помощнее. Кожу жалит. С трудом отлипаю от сороки, глаза которой настолько огромные, что кажется, больше просто некуда. В сгущающихся сумерках похожи на две пропасти, и мне дыхание все еще спирает. Носом воздух тяну, а он словно в сауне. Слишком горячий. Обжигает.

Сражаемся взглядами недолго, потому что мои глаза сползают прямиком на пухлые губы, и сорока толкает в грудь, разделяя расстояние между нами. Жду словесного выпада, или ножа к горлу, но она вещи свои собирает, по сторонам смотрит. Щеки красные. Губы припухшие. Ко мне поворачивается и связку ключей бросает. Без слов. Разворачивается и уходит. Я за ней. В одной толстовке против ветра. Пробирает через минут пять, когда уже вижу тачку впереди.

Ее поведение странное. Все еще жду, что нагрянет гром, но она молчит. Садится на пассажирское. Я за руль. Завожу мотор сразу. Смотрю, как тонкие пальчики тянутся к кнопкам. Обогрев регулируют. Сказать что-то нужно, а я слов не могу подобрать, потому что те, которые вертятся на языке, ей не понравятся. Испорчу все. Так и сидим, как две статуи. Что-то подсказывает, ей так же дискомфортно, как и мне. Может, даже сильнее. По рулю пальцами стучу. В лобовое пялюсь.

М-да, Саня, дожил…

Много раз девчонок целовал и шептал потом на ухо им нелепости, а тут запор словесный нагрянул, будто не голова на плечах, а пустая коробка, где ветер и тот боится завыть. Отвлекаюсь от вибрации. У сороки в рюкзаке телефон разрывается. Вызов сбрасывает, но читает что-то. Хмурится. На меня смотрит и тут же взгляд отводит. Я и сам горло прочищаю, высматривая разводы на стекле. Помыть бы надо…

— Можешь отвезти меня в «Дракон»?

С каких пор ты спрашиваешь? Бровь вверх ползет, но ничего не говорю. Киваю. Не знаю, что происходит, но слова тут точно лишние будут. Хмурюсь, пытаясь понять, что сорока забыла в этом злачном месте. Нет, для пацанов клуб был местом, где выпускают пар. Либо сам прыгаешь на ринг за бабосами, либо наблюдаешь со стороны. Делаешь ставки и рычишь вместе с теми, кто спаррингуется. Вот только ей там точно не место. Пусть судьба-злодейка, но не до такой степени. Представить страшно до какой грани ее жизнь довела. Мысли доводят до грани. Руль сжимаю до хруста оплетки. Боковым зрением ее взгляд ловлю. Да, к черту!

Резко сворачиваю к кафе, вылетаю из машины без предупреждения. Иду внутрь. Смотрят на меня странно. Я до сих пор в капюшоне. Выгляжу, как бомжара. и девушка-бариста вместо привычных похлопываний ресницами, брезгливо поглядывает, особенно на смятую тысячную купюру. Портмоне и телефон так и лежат в машине. Беру пару горячих кофе. Двойная порция. Сажусь в тачку. Даю сороке и бросаю мелочь на панель. Несколько монет с характерным звоном летят под ноги. Невольно выругиваюсь и слышу смешок. Замираю.

— Что? — Перевожу взгляд на сороку.

Улыбку пытается спрятать за стаканчиком. Плечами пожимает и смех еле сдерживает. Отпивает, пока я хмурюсь еще сильнее. То есть, вот так просто? Стоило мелочью погреметь, и на про поцелуй забыла? Вид делает, что ничего не было?

— Пирожки твои. — Пакет протягивает, а я луплюсь на них, как тот индюк. — Попробуй. Сам же заработал. — Взглядом ее гипнотизирую, пытаюсь увидеть в глазах хоть намек на то, что было возле здания. — А я поем.

Скромная достает один пирог, откусывает и мычит от удовольствия.

— С картошечкой, — бубнит с набитым ртом, — очень вкусно. Зря ты