постоянно меняют место его заключения? Основываясь только на словах Аймана, отыскать нужный пункт будет гораздо сложнее, чем он себе представлял вначале. По сути, первые тяжелые испытания, через которые ему пришлось пройти, были связаны с естественным недостатком подробной информации. Конечно, о возможности наличия в районе, где идут военные действия, минных полей, он догадывался. Но двигаясь почти в полной темноте, был практически бессилен себя обезопасить. То же самое касалось и вооруженных боевиков, от которых ему только чудом удалось скрыться.

Заболела рана. Кажется, вовсю шел воспалительный процесс. Вмешательство фельдшера становилось крайне необходимым.

Бывают редкие минуты, когда отчаяние может охватить даже очень сильного человека. Особенно, если ему предстоит в одиночку совершить то, что порой сложно сделать даже могущественным спецслужбам. В сознании уже копошились предательские мысли: «Это тупик. Видимо, я переоценил собственные возможности. Как я смогу найти заложника? Иголку в стогу сена и то обнаружить проще. А раз так, может быть, Махмуд был прав, когда отговаривал меня от подобного безрассудного маршрута? Еще не поздно договориться с Абдулхасаном, чтобы он отвез меня обратно в Аль-Касимию. Там я сел бы на более надежный транспорт и вернулся в Багдад. Кроме того, существует другая, вполне реальная угроза — Айман. Он уволен из компании. Сидит у себя дома и ждет, когда я сообщу ему радостную весть, что заложники спасены. А что если он, услышав о том, что Киселев уже на свободе, решит, что моя миссия выполнена? И станет открыто говорить об этом?»

Агаев приподнялся на кровати, сморщившись от боли. Надо немедленно отбросить всякие сомнения! И, не думая ни о чем, двигаться вперед. Другого пути нет.

С этими мыслями он заснул. Его разбудил нерешительный стук в дверь.

Открыв глаза, Дмитрий достал свой вещмешок и вытащил сложенный автомат. Вставив рожок и переключив АКМ на автоматический режим стрельбы, медленно захромал к двери и спросил сонным голосом:

— Кто там?

— Это я, Абдулхасан. Я уезжаю. Тебе ничего не нужно?

Агаев вспомнил свои недавние колебания и усмехнулся. Сон словно тряпкой смыл с его души последние следы этой внутренней борьбы.

— Сейчас, Абдулхасан, минуту….

Положив автомат под кровать, он надел «соуб» и открыл дверь. Демонстративно зевнув, взглянул на часы. Была вторая половина дня.

— Как ты себя чувствуешь? — задал вопрос Абдулхасан, когда они поздоровались. — Извини, что разбудил. Но я не мог уехать, не узнав о твоем здоровье.

— Да ничего, спасибо. Но помощь фельдшера потребуется обязательно. Ты не знаешь, он еще не приехал?

Абдулхасан, словно извиняясь, отрицательно покачал головой.

— Но я думаю, что будет очень скоро. Прости, Салех, что вмешиваюсь не в свое дело, но позволь у тебя спросить… Так ли тебе важно в это время ехать в Аль-Джабирию? Ведь попасть туда практически невозможно. Я слышал, что недавно из города еле-еле вывезли нескольких людей с тяжелыми ранениями. Их родственники рассказывали, что американцы взяли в блокаду всю территорию…

— Извини, дружище, но мне все это прекрасно известно. А от кого ты это слышал?

Информация могла оказаться просто бесценной. Если бы только он сумел выйти на тех людей, о которых рассказывал Абдулхасан…

— А на том самом рынке, где мы с вами встретились, — ответил иракец. — Рядом с моей машиной разговаривали два приезжих мелких оптовика.

«Да-а, — подумал Агаев, — этот вариант можно вычеркнуть из рассмотрения. Времени на его проработку может не хватить».

— Ты не обедал? Давай сходим в кафе. Подскажешь, что лучше всего заказать, — сказал он Абдулхасану. — Ты пока подожди у себя. Мне надо еще умыться, побриться и переодеться.

Первым делом Дмитрий тщательно убрал автомат в вещмешок. Он задумался на минуту, стоит ли нести этот груз с собой в кафе. У администратора должен быть запасной ключ. Хоть это и частная гостиница, кто знает, на кого он может работать. Влияние аль-Халиди могло распространяться и на это заведение. Но тащить имущество в кафе тоже несерьезно, только привлечет еще большее внимание.

Агаев снова снял с себя «соуб» и «ихрам» и положил их в вещмешок, предварительно достав обновку, купленную на рынке. После этого задвинул мешок глубоко под кровать и стал переодеваться в новую одежду, купленную в Аль-Касимии. Умывшись, но так и не побрившись, он спустился в вестибюль.

Когда они вместе с Абдалхасаном вошли в кафе, расположенное на первом этаже мотеля, и сели за столик у двери, то сразу обратили внимание на двух человек, которые в самом дальнем углу курили кальян. Один из них, молодой парень лет двадцати пяти, увидев Абдулхасана, тут же подошел и поздоровался. Затем почтительно кивнул Агаеву.

Абдулхасан представил их друг другу.

— Это Тарик. Он сын хозяина мотеля. А это господин Салех Мухаммед. Он из Багдада. Занимается бизнесом.

Тарик уселся рядом с ними и, приказав официанту принести гостям чая и еды, посмотрел на Абдулхасана:

— Что-то давно тебя не было видно. Мы даже думали, упаси Аллах, не случилось ли что-нибудь? Все в порядке?

— Как сказать, в порядке, Тарик? — вздохнул Абдулхасан. — Ты же знаешь, сегодня о чем-то хорошем говорить не приходится. Кое-как тянем свою лямку.

— Да, сейчас времена непростые. То стрельба, то налеты, то страшные взрывы.

— А где твой отец? Обычно он всегда сам встречал новых постояльцев. А сегодня я видел в холле только администратора.

— Он сейчас вынужден заниматься с внуками, моими сыновьями. Я привез их в Аль-Махарию.

Молодой человек выглядел очень озабоченным.

— А почему они не выедут в Тикрит? — удивился Абдулхасан. — Там, вроде, не так опасно.

— Бог знает, когда мы были в родном городе в последний раз. Еще когда отец начал строить здесь эту гостиницу, мы все переехали сюда. В Аль-Махарии мы купили участок земли и построили там дом. Там я и женился и создал семью. Иногда мы бывали в Тикрите, встречались с управляющим, который занимался нашим садовым хозяйством, проверяли, как идут дела. Но с началом войны боялись покидать это место, потому что на дорогах стало очень опасно. Мы там, в Аль-Махарии, до сих пор и живем. Вчера я собрался было ехать в Аль-Джабирию, но мне пришлось вернуться с полдороги. Мне сказали, что там начались атаки американских боевых вертолетов и танков. Ты не представляешь, Абдулхасан, как мне страшно за мою семью! Боюсь, что война докатится и до нашего дома. Но самое страшное, что в Аль-Джабирии живут мои родственники — маленький племянник и сестра. А недавно мы узнали, что мой свояк, ее муж погиб в боях. Связи с Аль-Джабирией нет. Я узнал это от людей, когда позавчера ездил в Аль-Махарию.