– Брат, наверное, очень сильно любил вас, – начала Андриана издалека.

– С чего вы это взяли?

– Я видела, как он изображал вас и своего племянника. Он вложил в свои полотна столько нежности. Мне даже показалось, что, касаясь кисточкой полотна, он не только писал вас, но и сдувал с вас пылинки.

– Да, это так, – смягчилась Галина Андреевна.

– Расскажите мне о нем, пожалуйста, – попросила Андриана Карлсоновна.

– О Вениамине и рассказывать особо нечего, – вздохнула женщина, – ни семьи, ни детей, он был женат на своих картинах.

– Но ведь у него была девушка? – осторожно спросила Андриана. – Я видела ее изображение.

– Точно! – кивнула сестра художника, – была! Но так давно, что мне это уже кажется неправдой.

– Все равно, Галина Андреевна, расскажите мне о ней.

– Ну, хорошо, – кивнула Беседина, – если вы настаиваете, я вам расскажу.

– Я не настаиваю, я прошу.

– Без разницы, – отмахнулась Беседина, – только давайте где-нибудь остановимся, не могу я рассказывать о брате за рулем.

– Да, конечно, – охотно согласилась Андриана Карлсоновна.

Вскоре Галина Андреевна остановила машину на верхней набережной.

– Идемте вниз. – Заметив кафе на зеленой террасе, Беседина указала на него. И вскоре они уже сидели за столиком открытого кафе. Кроме них под зонтиками никого не было. Несмотря на самое начало осени, ближе к вечеру уже становилось прохладно, тем более что с Волги время от времени долетало дуновение ветра.

– Скоро станет совсем холодно, – вздохнула Беседина и взяла в руки принесенную официантом чашку кофе. Голос ее при этом был таким печальным, что у Андрианы сжалось сердце. Она понимала, что печалит сестру художника не приближение холодов, а то, что на свете больше нет ее брата. Андриана не торопила Беседину. Терпеливо ждала и отпивала маленькими глотками довольно вкусный кофе из своей чашки.

– Когда Веня учился в восьмом классе, он влюбился в одну девочку.

– В свою одноклассницу?

– В том-то и дело, что нет. Руфина была старше его на два года и училась уже в десятом классе. Естественно, она не обращала на Вениамина никакого внимания, он был для нее малявкой. Брат страшно страдал.

– Он сам вам об этом рассказал?

– Нет, конечно! Хотя, да, сам. Но намного позже. У нас с братом разница в десять лет, и тогда ему и в голову не приходило посвящать меня в свои проблемы.

– Но все-таки потом он рассказал вам об этом. Почему?

– Из жалости, – вздохнула Беседина.

– Из жалости? – искренне удивилась Андриана Карлсоновна.

– Да! Понимаете, когда мне было двадцать лет, я безумно влюбилась. Мягко говоря, в недостойного человека. И брат из опасения, что я могу наделать глупостей, решил рассказать мне о своей собственной несчастной любви.

– И что, помогло? – спросила Андриана, не скрывая интереса.

– Представьте себе, да, – грустно улыбнулась Галина Андреевна. – Я смогла справиться со своей влюбленностью. И благодаря вмешательству брата позднее встретила порядочного человека и вышла замуж. Теперь я счастливая жена и мать. Но не в этом суть.

– А в чем?

– Когда я уже образумилась, брат рассказал мне, что сам он не избежал крушения надежд.

– То есть?

– Он встретился с Руфиной через два года после окончания школы, и его чувства к ней вспыхнули с новой силой. В ту пору он уже был симпатичным, крепким молодым человеком, и Руфина ответила ему взаимностью. Однако их роман хоть и был бурным, оказался весьма коротким. Она уехала учиться в столицу и там вышла замуж. Вениамин опять страшно переживал. Но потом смирился с реальностью, ушел с головой в творчество и дал себе слово больше не наступать на одни и те же грабли.

– И он сдержал свое слово?

– Наверное, – пожала плечами Галина Андреевна, – тем более что к этому времени Фортуна повернулась к Вениамину лицом, его картины засветились на выставках, в том числе и столичных, стали неплохо продаваться. У брата появились деньги. Он оставил мне родительскую квартиру, а себе купил в старом двухэтажном доме две квартиры на разных этажах. Соединил их и получил двухуровневые хоромы с мансардой, где устроил себе чудесную мастерскую.

– А где он писал свои завораживающие пейзажи?

– В окрестностях Липовки.

– Липовки?

– Да, это деревня такая. Вокруг нее много лип.

– У вас там родственники?

– Нет, там живет Вася.

– Кто это?

– Венин друг.

– Они вместе учились?

– Нет, Вася младше Вениамина на два года. Он жил с родителями в нашем дворе. Но родителям не было до сына никакого дела! К тому же его часто обижали другие мальчишки. А Веня с детства был поборником справедливости. Он взял Васю под свое крыло и, вообще, часто приводил его к нам домой, Вася обедал и ужинал с нами, время от времени оставался ночевать. А потом Вася вырос и превратился в такого бугая, что теперь, если бы возникла такая необходимость, он сам бы мог защитить кого угодно.

– Как же он оказался в Липовке?

– Пришел из армии, узнал, что троюродная бабка отца оставила им свой дом. Отказался от своей доли в родительской квартире, получив взамен развалюху в деревне, но с большим участком и укатил жить в Липовку. Там занялся хозяйством. Держит гусей, уток и пчел. Отстроил себе новый дом. И Веня в любое время года уезжал в деревню Липовку к другу, там и писал он большую часть своих картин. Брат был очень счастлив в Липовке, – проговорила Беседина, – кто же мог подумать, что именно там и оборвется его жизнь. – Сестра художника отвернулась.

Андриана догадалась, что женщина не хочет, чтобы чужие люди видели ее слезы. Так и есть. Галина Андреева достала из сумки платочек, вытерла лицо и только потом повернулась.

– А как относилась жена Васи к тому, что в их доме постоянно живет друг мужа? – решилась спросить Андриана.

– У Васи нет жены, – тихо и грустно рассмеялась Галина Андреевна, – он закоренелый холостяк, или, как он сам о себе говорит, – замшелый.

– А где именно в Липовке находится его дом?

– На улице Озерной, восемнадцать. А зачем вам?

– Да так, – неопределенно отозвалась Андриана и спросила: – Вы не помните, как была фамилия той девушки?

– Какой девушки? Руфины?

– Да.

– Почему же, отлично помню: Руфина Станиславовна Никитовская, – произнесла Беседина и сердито поджала губы. Было видно, что она не простила неведомой Руфине ее коварства в отношении Вениамина.

– А вам не казалось, что брат продолжал ее любить? – осторожно спросила Андриана.