— Да. Что-что, в чае мы понимаем…

— Армяне тоже в чае понимают, — справедливости ради обронил Сеид.

Они умолкли, грея пальцы на теплом стекле армуди… Их знакомство состоялось в середине прошлого, девяностого года. Хотя Сеид приехал в Ленинград в восемьдесят восьмом… Как-то заглянув в чайную на Сытном рынке, он взял армуди и сел, нахохлившись, за крайний столик, положив мятую шляпу на соседний стул. Это Илюше не понравилось. В такое время каждое место на счету. Тем более что две женщины-эстонки, из молочного ряда, стояли со стаканами в руках. Илюша подошел к клиенту. Тот жевал серый бублик, запивал чаем, устремив куда-то бездумный взгляд. Илюша приблизился к клиенту и вежливо попросил убрать со стула шляпу. Клиент извинился, как-то боком, исподволь, взглянул на хозяина затуманенными глазами, подобрал шляпу, встал и пошел прочь. Илюша, чувствуя неловкость, поспешил за ним, как был, в замусоленном переднике. Со стороны могло показаться, что он кого-то преследует за неоплаченную услугу…

Нагнав незнакомца, Илюша принялся извиняться, мол, он только попросил убрать шляпу, а тот обиделся… Со стороны подобные антимонии могли бы выглядеть смешными, но надо знать традиции. Почтение перед пожилым единоверцем — «гоча киши» — вошло в плоть молодого человека из провинциального Кировобада… «Гоча киши» это хорошо знал и принял извинение «чайханщика» с пониманием. Сказал, что рад молодому человеку, который даже в городе, где люди избегают смотреть друг другу в глаза, не забывает закон. Пообещал, что еще придет в чайную. И пришел. Они подружились… Только Сеид, в отличие от говоруна Илюши, неохотно рассказывал о себе. Так, самую малость… Он и жена попали сюда из Еревана после известных событий в Закавказье. В Баку не поехал, потому как в Ленинграде обещали работу. Из-за этой перестройки планы сорвались. Да и жена у него армянка, ей в Баку путь заказан. Пока живут у знакомых и ищут работу. Он инженер, а жена, пианист-концертмейстер. Вот и все. Тогда Илюша и предложил Сеиду работу…

На киоск «Союзпечати», рядом с чайной, как говорится, положили глаз крепкие ребята. То ли «казанские», то ли «тамбовские». Словом, бандюганы. Илюша не вникал. Главарей Илюша не знал, он имел дело с «шестерками». Те приходили раз в месяц брать оброк за «крышу»… Однажды они выбросили на помойку весь скудный ассортимент киоска, обили его жестью, провели телефон и посадили женщину менять валюту. Илюше эта затея пришлась по душе. Люди потянулись к киоску и, заодно, заглядывали в чайную. Так продолжалось с полгода. Пока женщину не увезли в Первый «мед» с инфарктом. Тогда Илюша и предложил Сеиду замолвить словечко относительно этой работы. Да где он найдет лучше? Сиди, меняй. В самый раз для инженера, не собьется со счета. А крепкие ребята в обиду не дадут. И зарплата не стыдная, проценты с оборота… Сеид согласился. Ребята было закочевряжились, мол, азербайджанец, чего доброго прихватит капитал и даст деру в свой край. Потом пораскинули, что, наоборот, хорошо — можно перед их, рыночной мафией, козырь выставить, мол, вашего человека привечаем. Да и залог есть, если что — того же Илюшу-чайханщика привлекут. С него и спросят…

Так инженер Сеид Касумов стал менялой.

И сейчас, сидя за стаканом армуди, он вел неторопливый разговор на родном языке с чайханщиком. У Илюши возникла мысль, предложить жене Сеида, пианистке, позаниматься музыкой с его пятилетним сыном Даудом.

— Маленький еще, — выразил сомнение Сеид.

— Ничего! — твердо сказал Илюша. — Пусть сидит, стукает по пианино, вместо того, чтобы баловаться.

— Надо спросить у жены.

— Еще найдем желающих. Анвяр-зеленщик. У него трое детей. Расул с винзавода, у него девочка… Целый класс наберем.

— А инструмент?

— Какой инструмент? Молоток, отвертка?

— Пианино.

— Куплю. Поставлю у себя дома. Сейчас, что хочешь можно купить. И недорого. Люди последние штаны продают… А?! Что скажете, мюаллим Сеид?

Назвав Сеида «учителем», Илюша выразил крайнее уважение не только к своему собеседнику, а и к его близким.

И Сеид поблагодарил сдержанным кивком.

— Есть, Ильяс, еще очень непростой вопрос. Моя жена, как ты знаешь, армянка.

— Я думал об этом мюаллим Сеид, — вздохнул Илюша. — Люди, которых я назвал… это другие люди… И потом, зачем им знать?! А дети? Что дети? Конечно, они дома слышали обо всем… Им тоже не надо знать… Учительница музыки и все! Пусть думают, что она… еврейка. Евреи похожи на армян. Такой же нос…

— Как раз у моей жены нормальный нос, — подправил Сеид не без обиды.

— Извините, мюаллим Сеид, — смиренно проговорил Илья. — Не хотел обидеть. У моего дяди Гашима был такой нос. Его даже звали Гашим-армяни. В Кировобаде армян было не меньше, чем в Ереване.

— Зато сейчас их там столько, сколько азербайджанцев в Ереване, — криво усмехнулся Сеид и послал крепкий, безадресный маток.

Впрочем, по интонации, адрес угадывался: глупость человеческая…

Некоторое время они бездумно огладывали полупустые торговые ряды неотапливаемого рынка, похожего на огромный сарай, закутанных в тряпки продавцов — не легко торчать на одном месте весь студеный день. Оглядывали покупателей, что слонялись между рядами, точно вороны у мусорного бака… И появление между ними пожилого мужчины с рюкзаком за спиной не вызвало особого интереса, если бы не собачка на поводке.

— Когда вижу человека с маленькой собачкой, клянусь, сердце радуется, — проговорил Сеид.

— У меня тоже есть собака, — простодушно отозвался Илюша, — кабан, а не собака. Жрет, как не знаю кто… На нее работаю, честное слово.

Сеид улыбнулся, не сводя глаз с пожилого мужчины. Интуиция подсказывала, что это его клиент…

Нюма приблизился к киоску, наклонился к опущенной решетке приемного окна и прочел слово «абед».

— Сейчас приду! — крикнул издали Сеид и принялся торопливо допивать свой чай.

— Если небольшие деньги, идите сюда! — вмешался Илюша и ответил на недоуменный взгляд менялы. — А что, ащи… Пока откроишь-закроишь свой сейф…

Сеид улыбнулся и покачал головой. Его умиляло это уличное грубоватое «ащи», среди ереванских азербайджанцев его редко услышишь…

Нюма сделал несколько шагов к чайной, всем своим видом показывая, что сумма у него небольшая и все можно совершить без особой волокиты.

Точка же была явно недовольна. В ее планы никак не входила задержка из-за обмена валюты, когда голову кружил целый рой запахов. Точка тянула в сторону и повизгивала.

— Да погоди, ты! — Нюма удерживал поводок.

— Послушайте, у меня есть немного хаши, — вспомнил сердобольный Илюша, — собаки любят хаши. Мой пес из-за него Родину отдаст.

— А что это такое? — насторожился Нюма.

— Жидкий студень, — пояснил Сеид.

— А понос от него не будет? — подозрительно спросил Нюма.