— Открыто! Входите!

Юлия повернула ручку двери и оказалась в небольшом номере. Тихо гудел кондиционер, окна были затемнены, плотные шторы не пропускали яркого солнца. Хозяин сидел за маленьким письменным столом. Перед ним стоял включенный ноутбук. Выключив компьютер, он стремительно поднялся ей навстречу.

— Юлечка, дорогая, здравствуйте! Вы приехали. Умница, молодец. Мне так приятно вас видеть. Проходите же, садитесь.

— Здравствуйте, Питер! Это оказалось на самом деле близко. Вы работаете? Я вам помешала? — Юлия огляделась. Почти всю комнату занимала огромная кровать. На тумбочке стояли свежие цветы; в углу негромко работал маленький телевизор, на экране мелькали заставки Си-эн-эн. В номере было прохладно и чисто, как будто к ее приходу специально наводили порядок. Юлия опустилась на низкое кресло перед телевизором. Волнение ее прошло, и только руки оставались холодными.

— Что вы, дорогая, разве вы можете мне помешать? Я так ждал вас — для вас это, вероятно, не тайна. С первой минуты, как увидел вас, я мечтал о нашей встрече наедине, чтобы никто не мешал… Но я заболтался, а вам нужно что-нибудь выпить. Чего вы хотите? Воды? Сока? Может быть, вина или пива? Виски и ром не предлагаю, еще рано.

— О, спасибо, Питер. Если можно, простой воды без газа, со льдом.

— Да вы, я смотрю, настоящий аскет. Может быть, все-таки натуральный сок? Особенно хорош свежевыжатый ананасовый, делают его здесь великолепно.

— Нет, спасибо, только воды. — Она снова почувствовала себя смущенной, но этот маленький обмен ничего не значащими фразами дал ей возможность справиться с неловкостью и заставить себя наконец посмотреть прямо в глаза гостеприимному хозяину. Он тем временем поднял телефонную трубку и заказал воду для Юлии, а для себя — апельсиновый сок со льдом. Затем взглянул на нее с едва уловимой улыбкой и спросил:

— Где вы живете, Юля, в каком городе?

— В Москве.

— А ваши родители? Вы не сердитесь за мою навязчивость, может быть, я спрашиваю лишнее, но мне интересно знать о вас все.

— Ничего лишнего, Питер, обычные вопросы, и я охотно отвечу вам. Мама в Москве, отца уже нет — это было давно, но для меня это до сих пор тяжелая утрата… Дети, естественно, тоже в Москве. У меня взрослые дети, — как бы в скобках заметила Юлия и подумала: во всяком случае, меня не обвинят в том, что я скрываю свой истинный возраст. — А вы, Питер, откуда вы? И как давно обитаете за пределами нашей родины?

— О, это долгая и грустная история. Врать вам я не хочу, а правду пока рассказать не могу. Так что считайте, что я простой советский человек — бывший советский, разумеется, впрочем, как и вы, — в эпоху "рыночных реформ" заброшенный судьбой в этот благодатный край.

— Ну, Питер Питерсон, как хотите. Хотя для меня ваша скрытность немного странна…

Он не успел ответить: в дверь постучали. Появился официант с подносом, на котором кроме воды и сока стояла вазочка с красивыми цветами. Он торжественно расстелил на письменном столе скатерку, положил яркие веера — местное украшение, которым рекомендуется пользоваться в тропиках. Затем, поклонившись, молча удалился.

Во время затянувшейся паузы глаза Юлии привыкли к полумраку комнаты, и она смогла внимательно рассмотреть ее хозяина. В джинсах и обычной футболке он выглядел худым и, пожалуй, более молодым, чем накануне. Его короткие волосы были еще мокрыми после душа и блестели. Единственным дорогим предметом его туалета — как и полагается респектабельному джентльмену — были отличные швейцарские часы. В целом Питер производил впечатление человека, которому комфортно в этом климате. Он сумел приспособиться и получать удовольствие от жизни в тропиках. В нем ощущалась мужская сила, напор и умение идти к цели…

Питер подошел к ее креслу, прервав ее размышления, сел на корточки (так, что его голова оказалась на уровне ее глаз) и наконец ответил на ее замечание, о котором она почти уже забыла.

— Юлечка, вы мне просто очень нравитесь. Расскажите о себе. Здесь редко бывают такие интересные молодые дамы. И редко бывают образованные русские, которых интересуют не только деньги и которые… м-м-м, ну, скажем, разбираются в антиквариате. К тому же вы очень меня привлекаете как женщина. Ведь это не преступление, правда?

Юлия предпочла не заметить его последнего вопроса.

— Но здесь, наверное, бывает сейчас много наших?

— Нет, не много, но бывают. Однако интересных людей среди них практически нет. Особенно женщин. Это или стервы, или мокрые "домашние курицы", отупевшие при своих богатых мужьях. Простите, конечно, что я так говорю, но мне хочется быть с вами откровенным. Поверьте мне, среди них мало достойных.

— Что значит «достойных»? Достойных чего? Богатства? Отдыха на вашем роскошном курорте? Это идеализм, Питер, считать, что в мире должна быть какая-то справедливость. Ее нет в природе — так же, как нет и равенства. Люди уже от рождения бывают неравны — в способностях, в уме, в красоте, в здоровье… И почему мы, русские, считаем, что в обществе должна существовать какая-то вселенская справедливость. Есть образование, умение думать, трудолюбие, есть везение, есть случай, в конце концов. А справедливость — это от Бога.

— Сдаюсь, сдаюсь, — засмеялся Питер. — И все-таки я был прав: таких умных и вдобавок красивых женщин я еще ни разу не встречал среди наших туристок. Так что мой интерес к вам вполне понятен.

Он сел на ковер у ее ног, взял ее руку в свои сухие и горячие ладони.

— Юлечка, у вас холодные руки! В чем дело? Вам холодно? Это кондиционер работает так свирепо, что вы умудрились замерзнуть в тропиках. Давайте я вам погрею руки…

От его тела шел сухой жар, пахло легким дорогим парфюмом. "Какой приятный и волнующий аромат, — отметила про себя Юлия. — Молодец, держит марку".

Это была ее последняя связная мысль. Мужчина уверенно обнял ее и крепко поцеловал в губы. Сначала она пыталась отстраниться, уйти, но все ее тело, так долго ждавшее сильных мужских рук, страстных губ, отозвалось и качнулось ему навстречу. Что-то защемило в душе, слабо зазвучали ноты — вины, греха, неуместности… Но, заглушив все сомнения, она закрыла глаза. Будь что будет.

Одежды на ней было мало. И она быстро ощутила себя обнаженной, под простыней на широкой кровати. Рядом был Питер. Его тело было упругим, натренированным. Легкий красивый загар свидетельствовал о том, что он недолго бывает на солнце и много времени проводит в воде. Мышцы живота накачаны, мускулатура отличная — не мужчина, а античная статуя…

На какой-то краткий миг ей стало по-настоящему хорошо. Разум отступил, инстинкты и чувства полностью завладели ее телом. Лежа рядом, она ощущала во весь свой рост его тело. Он был таким большим и сильным по сравнению с ней. Она провела рукой по его плечам, по груди, по животу; она знакомилась с ним и познавала его… Потом Юлия посмотрела ему в лицо. Питер открыл глаза, приподнялся на локте и сбросил с нее простыню.

— Какая ты красавица… Нет, пожалуйста, не торопись, дай на тебя насмотреться. Тебя муж, наверное, часто ревнует.