В этот момент в комнату вбежала Галина и направила наХатылева пистолет. Тот задрожал.

— Говори, сволочь, или я тебя прикончу!

Дронго даже не успел встать со стула.

— Нет, — бледнея, закричал Роман, — не стреляй.Я скажу. Это Попов. Арсений Попов. Я звонил ему сегодня три раза. Он меняинструктировал. Не стреляй!

Дронго подошел к Галине.

— Ты мне обещала, — сказал строго.

Но женщина, не помня себя, бросилась на Хатылева, снованадавала ему пощечин, даже пыталась ударить рукояткой пистолета по голове.

Он отлетел к стене, пригнулся, защищая лицо и голову отударов. Она начала пинать его ногами.

— Подонок, — кричала она, — какой же тыподонок!

Дронго снова пришлось оттаскивать разъяренную женщину отнезадачливого «писателя». Хатылев сидел на корточках, весь в крови, и тихоплакал, очевидно не ожидая такой развязки.

— Успокойся, — удерживал он Галину, —пожалуйста, успокойся.

Она вырывалась, кричала.

— Это из-за него убили людей…

— Хватит! — Дронго выпроводил Галину в коридор иповернулся к Хатылеву, все еще сидевшему в углу. Из носа у него капала кровь, ион, всхлипывая, размазывал ее по лицу вместе со слезами.

— Ну и дурак же ты, — сказал ему Дронго, —разве можно играть на чувствах такой женщины. Она могла тебя убить…

В этот момент он услышал характерный щелчок и как безумныйвыскочил в коридор. Галина, держа пистолет у виска, спустила курок… Но выстрелане последовало. Она тряслась всем телом, глядя на пистолет. Затем подняла егои, целясь себе в сердце, снова нажала на спуск. Потом еще и еще. Выстрелов небыло.

— Нет! — закричала она. — Не может быть!

— Успокойся, — Дронго вырвал у нее оружие, —хватит истерик! — крикнул он и ударил женщину по лицу. Она вскрикнула нестолько от боли, сколько от неожиданности, и изумленно посмотрела на Дронго.

— Вы меня ударили. — И тут же поправилась: — Тыменя ударил…

— И еще ударю. Если будешь фокусничать.

— Зачем мне жить, — в отчаянии произнеслаона, — если из-за меня погибли люди.

— Не из-за тебя, а из-за подлости Хатылева. Хватит себятерзать.

— Ты вытащил патроны? — спросила она.

— Конечно. Я боялся, что ты сорвешься. И не ошибся. Нехотел отдавать тебе оружие, но разве сладишь с тобой? Тебе больно?

— Больно.

— Извини, — пробормотал он, — впервые в жизниударил женщину. Пройди в ванную, намочи полотенце и приложи. Хотя нет, нетрогай его полотенце, противно. Возьми мой носовой платок.

— А поможет?

— Не уверен.

Она пошла в ванную, а Дронго снова позвонил оператору.

— Я передал всю информацию на ваш компьютер, —простонал тот, — хватит меня мучить.

— Последний вопрос, проверьте Арсения Попова. По-моему,он бывший офицер либо спецназа, либо ГРУ, либо КГБ.

— Вы знаете, сколько людей с такой фамилией работает ворганах? — не без ехидства спросил оператор.

— Номер телефона и адрес Попова, — бросил ДронгоХатылеву.

— Не знаю, — пробормотал Хатылев, — у меняесть только номер его мобильного телефона. Встречались мы на даче у Очеретина.

— Давай номер мобильного, — потребовал Дронго ипередал его Зиновию Михайловичу. — Узнайте, кто такой и где живет.

— Я уйду на пенсию, — сказал ЗиновийМихайлович, — одна ночь с вами стоит целого месяца работы.

— Будь вы женщиной, я бы с вами согласился, —невесело пошутил Дронго.

— Вы самый настоящий садист, — заявил ЗиновийМихайлович и бросил трубку.

— Одевайся, — приказал Дронго Хатылеву, —поедешь с нами. Это в твоих же интересах.

Он снова взял аппарат, но на этот раз набрал номер ВсеволодаБорисовича.

— Все в порядке, — сообщил он, — мы выяснили,кто готовил операцию по внедрению Хатылева. Через несколько часов, возможно,познакомимся с ним.

Хатылев прошмыгнул в спальню. Дронго последовал за ним, навсякий случай, осторожность никогда не мешает. Галина вышла из ванной сраспухшим лицом и, когда появился из спальни Хатылев, дрожащими рукамизастегивая брюки, даже не посмотрела в его сторону, настолько он был ейпротивен.

Ровно в полночь к известному в городе казино «Империал»стали подъезжать автомобили. Первыми из них выскакивали телохранители с бритымизатылками и накачанными мускулами, и лишь потом их хозяева, известные не тольков столице, но и далеко за ее пределами люди. В этот день здесь собиралисьуголовные авторитеты из разных концов города, видимо, на сходку.

Гости проходили в специально отведенный для них зал ирассаживались за большим столом. Всего собралось человек тридцать. У каждого заспиной стоял один помощник и один телохранитель. Таковы были правила, и никтоих не нарушал. Когда все заняли свои места, слово взял Георгий.

— Прошу извинить, что собрали вас в такое позднеевремя, но дело срочное. Все вы знаете, что один из наших друзей задолжал намтри миллиона долларов, но отказывается платить. Давайте посоветуемся, чтоделать. У нашего друга серьезные неприятности, однако речь идет об общихденьгах. А теперь прошу вас высказать свое мнение.

Георгий закончил, и в зале наступило молчание. Всепереглядывались, но никто не решался заговорить первым. Примерно половинусобравшихся составляли южане. Они хмурились и молчали, ожидая, когда выскажетсядругая сторона. В каждой национальной группе был свой негласный лидер. Своиавторитеты, чье слово было решающим для той или иной группы. Среди южан большевсего было грузин, остальные армяне, азербайджанцы, чеченцы, татары, лезгины,таджики, киргизы и узбеки. Напротив сидели главари подмосковных криминальныхгруппировок, а также гости из Санкт-Петербурга и Екатеринбурга. Все смотрелидруг на друга в ожидании, когда кто-то заговорит.

Наконец нашелся смельчак — Амаяк Самвелян, известныйбизнесмен и глава крупной группировки, действующей и в городе, и за егопределами. Он был маленького роста, почти лысый, с багрово-красным лицом икрючковатым носом. Окинув взглядом собравшихся, он хрипло заговорил:

— Не понимаю, зачем мы здесь собрались. Ежу ясно: Чиряевнам должен — пусть платит. Мы не включили «счетчик», но так нельзя. Он уже непервый месяц сидит в немецкой тюрьме. Правила для всех общие.

— Можно и подождать, — перебил его Алик Галкин, покличке Шахматист, глава крупной подмосковной группировки, известной своимбеспределом, высокий, худой, с дергающимся от нервного тика лицом. Имевший пятьсудимостей, он стал вором в законе, мотая свой срок в колониях, и презиралюжан, коронованных благодаря деньгам или связям. Некоторые из них вообще ненюхали колонии и не знали, что такое лагерный хлеб. Кликуху свою Алик Галкинзаработал еще совсем молодым, когда ограбил шахматный клуб.