— Значит, в рестораны, — задумчиво произнес Егор. Версия ему не понравилась. Первый раз слышал, чтобы столько икры через пол-Европы в рефрижераторе везли.

— Я тебя буду вести, — сообщил Гарик.

— Зачем? Шилов ничего не говорил.

— На всякий случай. На дорогах сейчас неспокойно. Рэкет, там всякий, менты жадные. Короче, защищать буду.

— Дело ваше.

— Правильно, наше. Так будешь думать и дальше — станем друзьями, — одобрил Гарик. — Ну все. Я пошел. Нам не звони, не суетись. Найдем тебя сами.

Шувалов остался один посреди улицы. Вокруг спешили люди, проносились машины, полным ходом шла жизнь. Он рассеянно посмотрел по сторонам, и город, в котором вырос, показался ему чужим и незнакомым. В последнее время проблемы задавили его. Теперь Егор мог взглянуть на мир прежними глазами, спокойно, не боясь за свое будущее и будущее своих близких. В его сердце вселилась уверенность. Он имел работу. Крутую привычную работу, и она не казалась тяжелой и невыполнимой. Нет, наоборот, она представлялась легкой и пустяковой. Дорога, руль, верный напарник рядом — это была его стихия.

Таившаяся в словах Шилова и Гарика угроза не пугала его. Он о ней попросту не задумывался. Его мысли были заняты другим, он спешил в путь, спешил поскорее выполнить работу и навсегда освободиться от бремени долгов.

Полковник Воронин откинулся на спинку заднего сиденья служебной «Волги». За все время следствия он первый раз испытывал нечто подобное чувству удовлетворения. Он чувствовал, что раскопал гораздо больше, чем рассчитывал. Дело принимало новый, несколько неожиданный оборот. Из заурядного ограбления оно превращалось во что-то более серьезное и запутанное. У полковника теперь почти не осталось сомнений в том, что за всем этим стоит один человек — жестокий и хитрый. Он составил сценарий действия, он дергает за все ниточки, управляет игроками.

На эту мысль Воронина натолкнул провинциальный, никому не известный следователь — капитан Гобято. После разговора с ним он предпринял повторную, более доскональную проверку знакомых Сурка, Майкла и Гвоздя. Было задействовано огромное количество оперативников, подключены осведомители. Опросу подвергались буквально все: знакомые, друзья, родственники. Самым трудным являлось то, что никто толком не знал, что ищет. Вся информация в виде протоколов и отчетов стекалась к Воронину. И он, обложившись бумагами, днями и ночами сидел над ними, кропотливо изучая, сопоставляя, анализируя. Читал, затем снова и снова перечитывал, пытаясь найти зацепку. Он не сомневался, что найдет ее.

И его старания увенчались успехом. Упорство было вознаграждено. В одном из отчетов следователя в числе людей, с кем имел контакты Майкл, упоминался Станислав Шилов. Стас Шилов — личность знакомая. Но не своей популярностью привлек он внимание. Где-то его фамилию Воронин слышал совсем недавно. Но где? И при каких обстоятельствах? Наконец он вспомнил. Это было в Кузнецке. Однако в связи с чем? Связаться с Кузнецком — дело нескольких минут. Полковник обратился напрямую к Гобято, минуя его начальство. К вечеру он уже знал ответ: Станислав Шилов находился в Кузнецке со своими людьми в момент смерти Гвоздя.

Без всяких пока доказательств, руководствуясь одной лишь интуицией, Воронин делал выводы. Не были ли они поспешными? Не приведут ли они в тупик? Этого он гарантировать не мог. Приходилось действовать на свой страх и риск. Его чутье следователя еще никогда его не подводило. Но на голых домыслах далеко не уедешь. Генерала Круглова интересовали только факты и результат.

Возможно, Воронин и не решился бы начать активные действия в отношении Шилова, если бы не последние известия. Поступил отчет экспертов. Нож, найденный в квартире Гвоздя, действительно представлял собой большую редкость. Согласно почерку и специфическим характеристикам используемой стали, его могли изготовить лишь несколько мастеров. Не исключалось и то, что его выточил никому пока еще не известный кустарь. Но вероятность этого была так мала, что ее сразу исключили. Поэтому, используя картотеку ФСБ, имя мастера вычислили быстро. Да он и не отпирался. К чему? Его работа — клепать оружие, а то, как и где оно будет использоваться, его заботит мало. Естественно, по закону это уголовно наказуемо, но такого класса мастера редкость. Их товар можно расценивать как произведения искусств.

В общем, без особых препирательств мастер назвал имя одного из членов банды Шилова. Нож принадлежал некому Гарику, или Григорию Араповичу, сидевшему за убийство и грабежи.

Теперь уверенность в причастности Шилова к ограблению подкрепилась фактами. Однако по-прежнему оставалось много непонятного. Например, в чем была истинная цель ограбления? Если исходить из того, что преступники успели выполнить заказ, то их целью были картины. Если их спугнули до этого, тогда дело усложнялось. Возможно, отставной генерал держал у себя на даче что-то ценное? Вот это и хотел сегодня выяснить Воронин.

«Волга» остановилась у высокой чугунной ограды, напротив довольно скромного, по теперешним меркам, двухэтажного дома. Полковник выбрался из машины, вошел в калитку и направился к особняку.

Дверь открыл высокий темноволосый мужчина приятной наружности. Красные воспаленные глаза и темные круги под ними свидетельствовали о бессонных ночах и переживаниях.

— Добрый день, я полковник Воронин.

Мужчина рассеянно кивнул.

— Да, да. конечно. Я слышал о вас. Проходите.

— Я хотел бы встретиться с генералом, поговорить с ним, — произнес Воронин, пройдя в прихожую.

— Понимаю. Я вас провожу, — сказал мужчина. — Обычно он по утрам не принимает, но для вас, думаю, сделает исключение.

Воронин тоже на это надеялся. Разговор со стариком мог многое прояснить.

В полной тишине они проследовали в западное крыло дома. Стук их шагов гулким эхом разносился по коридору.

— Подождите минуту, — попросил мужчина и скрылся за массивной дубовой дверью.

Через минуту он снова появился и пригласил:

— Заходите, генерал ждет вас. Но только, пожалуйста, не заставляйте его волноваться. За последние дни он сильно сдал. После смерти внучки он тает прямо на глазах. Возраст.

— Не беспокойтесь, — заверил Воронин.

Кабинет генерала оказался тесноватым, но довольно уютным помещением. Книжные шкафы ломились он книг и журналов, большей частью старых и потрепанных. Но это не портило общего впечатления, а лишь свидетельствовало в пользу начитанности и образованности их владельца. В углу за дверью ютился потертый кожаный диван. На нем лежал зеленый шерстяной плед и подушка. Здесь, видимо, старик частенько любил отдыхать.

Сам генерал восседал за своим письменным столом, словно на троне, и сурово взирал на неожиданного посетителя. Беспорядочно разбросанные по столу бумаги говорили о том, что его оторвали от какого-то дела. Возможно, он писал мемуары.

— Добрый день, господин генерал, — произнес Воронин. При слове «господин» старый служака поморщился, словно проглотил что-то кислое. Новые, или, вернее, давно забытые старые словечки, снова вернувшиеся в обиход, резали слух бывшего коммуниста. Однако своего недовольства он выражать не стал. Только произнес в ответ: