— Как собираетесь действовать?

— Выбор средств у меня не велик. Пока не объявятся исчезнувшие грабители, или Шилов не совершит ошибку, или не произойдет что-то другое, остается только собирать информацию.

— Слежка?

— Да, наружное наблюдение.

— Если сказанное вами соответствует действительности и бандит не полный кретин, то ждать придется долго, слишком долго.

— Наблюдение — пока единственное что мы можем предпринять. Генерал тяжело вздохнул.

Что ж, полковник, действуйте, как считаете нужным. Только помните: для меня время — золото. В дверь постучали. В комнату вошел мужчина, что встретил Воронина у входа. В руках у него была телефонная трубка.

— Простите, Василий Иосифович, звонок полковнику Воронину. Говорят, очень срочно.

Генерал сделал знак рукой. Воронин взял трубку.

— Да, я слушаю. Так. Так. Где? Оба?! Понятно. Буду через час.

Разговор оказался коротким, но настроение после него заметно ухудшилось.

— Спасибо. — поблагодарил он, возвращая телефон. Вид у него был озабоченный.

— Плохие новости, — сообщил полковник, когда дверь за мужчиной закрылась. — Звонили из Москвы. В водохранилище рыбаки нашли два сильно обезображенных трупа. Это Сурок и Майкл. Их пытали, а потом убили. Под водой они пробыли уже много дней.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Шансы довести расследование до конца и раскрыть дело сводились к нулю. Шилов заранее убрал ненужных свидетелей, таким образом обезопасив себя.

— Я должен вам кое-что рассказать, полковник, — произнес наконец старик. — То, что я вам сейчас открою, знают всего несколько человек. Это прольет свет на многое и, думаю, очень во многом вам поможет.

«Так, так, это уже интересно, — подумал Воронин. — Неужто старик поделится тайнами своей сокровищницы?»

— Дайте слово, что об этом вы никому не расскажете ни во время, ни после расследования. Обещайте!

— Я обещаю.

— Хорошо. Тогда слушайте. — и старый генерал начал свое повествование. — Вы, наверное, не раз задавали себе вопрос, что могло понадобиться грабителям на даче у бывшего генерала КГБ? Вы не могли ответить на него, так как не имели полной информации о том, чем я владею. Картины, похищенные ворами, оказались дешевкой. Так, по крайней мере, думали вы. И частично вы были правы, а частично нет. Правы в том, что две отечественные картинки — действительно дешевая мазня. Мне они дороги как память о прошлых событиях. Но не об этом речь. Все дело в третьей картине. В вашей папке сказано, что это — копия. Оригинал хранится в картинной галерее в Берлине. Не так ли?

Воронин кивнул.

— Это вполне логично. Откуда вам было знать, что по иронии судьбы все получилось наоборот, — генерал замолчал, уносясь мыслями в далекое прошлое. Затем, снова очнувшись, продолжил: — В конце Отечественной войны, когда Берлин был захвачен и Германия капитулировала, я командовал эшелоном, вывозившим в СССР художественные ценности. Мы везли тысячи бесценных полотен. Тысячи картин, цена которых измерялась миллиардами долларов. Да нет! Какие там миллиарды! Всех денег мира не хватило бы, чтобы оценить эти сокровища! Они бесценны. Рембрандт. Да Винчи. Чего стоят одни эти имена!

В Москве испорченные войной картины реставрировали. Не все, конечно. Часть пропала. Жаль. Остальные спустя десять лет вернули ГДР. Безвозмездно. Но некоторые из картин были заменены копиями — штук десять. Куда они девались — спросите вы? Я отвечу: остались висеть в квартирах генсеков, генералов и маршалов. Они не выставлялись, не афишировались. Об их существовании знали немногие. Только узкому кругу людей было дозволено ими любоваться. Но и из них далеко не все могли оценить эти полотна по достоинству. Для некоторых они оставались лишь частью обстановки. Почему же германская сторона не предъявила претензий по поводу копий — опять спросите вы? Да потому, что не в их положении было что-то требовать у Советского Союза! Да и кто в то время разбирался? Все списали на войну.

Я в то время тоже был причастен к делу о вывезенных ценностях, и по стечению обстоятельств — не стану на них останавливаться — у меня появился шанс оставить у себя что-нибудь на память. Не Рембрандта, конечно.

— Хильбейна. — догадался Воронин, пораженный услышанным.

— Да, да. Хильбейн-младший. Портрет Шарля де Моретта. Тысяча пятьсот тридцать шестой год. Старая и довольно ценная картина.

— Вот, значит, за чем охотились грабители.

— Да, полковник, — произнес генерал. — Более того, я могу даже назвать истинного заказчика ограбления.

— Я предполагал, что это Шилов? — удивился Воронин.

— Шилов — посредник. Я более чем убежден, что настоящий заказчик — Шарль де Моретта. Богатый и необычайно честолюбивый человек. Он унаследовал состояние своего отца Пауло де Моретта, итальянского промышленника и банкира. Я с ним был знаком. Давным-давно, еще когда работал в КГБ, мы не раз встречались. Как-то раз в разговоре я упомянул о картине. Он попросил ее продать, но я отказался, пообещав после смерти оставить портрет ему. Но Пауло умер раньше меня, а его сын оказался нетерпеливым, как и все молодые. Похоже, ему не терпелось повесить портрет предка у себя над камином. Он делал мне несколько щедрых предложений, давал миллионы долларов, но я отказался. Это память.

— И вы думаете, что Рауль де Моретта решил.

— Я почти уверен. Вряд ли кто-нибудь другой стал бы из-за этой картины так рисковать. Есть полотна намного ценнее и доступнее. Никто, кроме меня, не знал, что картина настоящая. Все думали, что это копия. Теперь, вот, и вы знаете.

— Вы хотите, чтобы я нашел картину?

Генерал усмехнулся.

— Полковник, она мне безразлична. Вначале я хотел покарать убийц. Но они мертвы. Это меняет дело. Теперь мой интерес в расследовании исчерпан.

— Но Шилов?! Моретта?!

Да, безусловно, и они виноваты. Хоть и косвенно. Но моя ярость со временем отступила, осталась лишь боль. А ее кровью не вылечишь. Я не могу мстить всем, кто связан с ограблением. Это глупо. Да и моя девочка не пожелала бы.

Старик тяжело вздохнул.

— Вы хотите, чтобы я прекратил расследование?

— Напротив! Доведите его до конца, накажите виновных! Они совершили преступление и должны понести наказание за это. К тому же я не уверен, что, попроси я прекратить расследование вы меня послушаете. Верно?

— Да, — вынужден был согласиться Воронин.

— Тогда за дело, полковник! Доведите его до конца. Больше я вас торопить не буду, — произнес генерал и добавил: — Но очень хотелось бы еще при жизни увидеть их за решеткой.

Напутствие генерала звучало ободряюще.

Садясь в машину, Воронин прикидывал примерный план действий. Новая информация открывала широкие просторы для деятельности. Она поможет предугадать следующий шаг противника. Теперь он уже не будет двигаться вслепую, цепляясь за каждую соломинку. Полковник, как породистая борзая, почувствовал ноздрями запах дичи. Внутри все заклокотало, требуя решительных действий.