Святославичей хотел победы не только вообще, но и такой, при которой максимальные потери понесут все прочие союзники: ведь союзники они здесь и сейчас, при разгроме Ярополка, а когда победители (как предполагалось) выйдут к Киеву, они уже станут соперниками. Претендентов на киевский престол было слишком много, и о предстоящей схватке за него они не могли не думать. А чтобы там, в Киеве, позиции были предпочтительными, необходимо было: во-первых, сохранить в целости и сохранности свои дружины и, во-вторых, предельно ослабить дружины своих потенциальных соперников за Киев. Скорее всего, сюжет сражения напоминал то, что произошло в 1223 году на реке Калке, когда монгольские тумены Субедей-баатура и Джебэ-нойона фактически уничтожили численно превосходившие их русские войска, вышедшие в степь на помощь половцам: дружины русских князей наступали разрозненно, в битве не помогали друг другу. Причина катастрофы на Калке – результат удельной разобщенности Руси, единой как явление географическое, религиозное и культурное, но никак не политическое. Но и в 977 году под Овручем стояли войска уделов. Для них победа над Ярополком была только первой частью войны, и они не могли не думать о завершающей ее фазе, о схватке за стольный Киев, как русские князья на Калке не могли не думать о прерванной усобице, которую тотчас по возвращении из Дашт-и-Кыпчака они намеревались возобновить. Даже для великого полководца, с безупречным прошлым и огромным авторитетом, для личности с ярко выраженной харизматичностью объединить такую «сводную» армию, раздираемую противоречиями и подозрительностью, добиться согласованности от ее взаимно недоверчивых частей – задача почти нерешаемая. Да такой харизматичной личности и не было у оппозиции. Формально главнокомандующим был Олег Святославич, но просто потому, что военные действия проходили на территории его удела. Возможно, старшинство Олега определялось и возрастом – среди собравшихся Святославичей он был старше всех годами, хотя вряд ли ему было более двадцати лет. (Впрочем, неизвестно, были ли при армии прочие главы удельных княжеств; Владимир, как мы знаем, оставался в Новгороде, но это могло произойти и по отдаленности региона, и по многим иным частным и случайным причинам). Опыта командования войсками Олег до того не имел. Уже по одной этой причине воеводы могли игнорировать его приказы, если таковые и были. Скорее всего, общие решения принимались, как и на Калке, коллегиально, а во время военных действий это верный путь к катастрофе.

В отличие от удельной оппозиции, киевские войска имели единое командование. Однако, именно благодаря богатому опыту и как военачальника, и как государственного деятеля (сочетание этих качеств в одном лице создают особую благоприятность) Свенельд понимал, что военные кампании, проведенные князем Святославом, слишком дорого обошлись Киеву – огромные потери за короткий срок невозможно было восполнить даже в относительной степени. Причем, на берегах Дуная, Черного моря и Днепра нашли свой конец лучшие. Известно, что сам Свенельд добрался до Киева зимой на исходе 971 года с незначительным числом людей. Их соединение с небольшой дружиной Ярополка, находившейся в Киеве и вряд ли имевшей боевой опыт – это все, чем мог располагать Свенельд. Правда, средства, которыми располагал Киев, позволяли принять на службу дружинниками различных «искателей счастья». Но, во-первых, большинство их уже «прибилось» к различным уделам, оставшиеся были отнюдь не лучшими вояками и, что важно, малонадежными; а во-вторых, формальное скопление вооруженных людей нельзя считать войском. Это, кстати, касается и ополчения, которое, естественно, было набрано: ополчения отличались стойкостью и верностью, но хороши были главным образом в обороне, когда надо было «стоять насмерть», особенно когда позади родные поля, деревни и посады. Для наступления, для маневренной войны им не доставало выучки и подвижности. Но даже скромного летописного текста достаточно, чтобы сделать очевидный вывод – Свенельд перенял лучшее у Святослава, используя стратегию молниеносной и подвижной войны. И это было разумно: в затяжной войне у Киева на победу шансов было немного, так как потенциал уделов совокупно был значительно больше, чем Киева, и время позволило бы этот потенциал мобилизовать и по частям вводить в ход войны. Иначе говоря, уделы имели резервы, а вот Киев – нет. В этой ситуации необходимо было добиться решительного перелома в ходе войны немедленно. Все зависело не просто от первой кампании, а именно от первого удара, которому следовало стать поистине молниеносным и точным. Нужна была не просто победа, а именно разгром противника. Качество армии в этом случае требовалось высокое. Тут два варианта.

Первый: Свенельд совершил чудо (или подвиг) и сумел за год (это максимум, все же большая часть времени ушла на политическую борьбу в Киеве) создать из имевшихся в его распоряжении фрагментов вышколенную, образцовую армию.

Второй: Свенельд прибег к помощи сильного и верного союзника. Ничуть не умаляя способностей старого сподвижника св. Ольги, следует признать первый вариант маловероятным – даже римлянам, поднаторевшим в подобных ситуациях (в период и Пунических, и Гражданских войн) требовалось больше времени. Что-то и, наверное, многое было Свенельдом сделано, но все же без союзника ему обойтись было вряд ли возможно. Таким союзником могли быть только печенеги.

Конечно, у печенегов в истории, и особенно в истории русской, дурная слава. Они совершали нападения на русские земли, разоряли города и села, убили князя Святослава и даже совершили два нашествия на Русь: при св. Ольге в 968 году и при князе Ярославе Мудром в 1036 году. Последнее нашествие завершилось грандиозной битвой под стенами Киева, на чем, собственно, история печенегов и кончилась. В эмоционально-эстетической памяти русского человека печенеги – народ жестокий, алчный, коварный, с примитивной культурой (как были, так и оставались кочевниками, городов не строили), преданный дремучему язычеству в самой извращенной форме. В массовом сознании разницы между хазарами, печенегами и половцами вряд ли можно найти – все они кочевники, которые только и делали, что зарились на русские плодородные земли и стремились завоевать Русь. Но нужно отдавать себе отчет в том, что степняка-кочевника никак не могут интересовать лесные, сложнопрофильные, с большими заболоченными участками территории Руси – там нет места для кочевого образа жизни. Правда, сильно уязвимые от климатических колебаний, кочевники вынуждены временами компенсировать свои потери грабежом более стабильных и богатых оседлых соседей. Набеги вызваны не порочной склонностью к грабежам, а спасением себя от гибели. В противостоянии оседлой и кочевой цивилизаций у первой все преимущества. В лесной зоне с системой засек кочевники утрачивают свое тактическое преимущество и не располагают необходимыми средствами для полноценной осады и взятия укрепленных городов и крепостей. В то время, как оборонительное искусство совершенствуется, тактика кочевников остается неизменной (метаморфозы, произошедшие на рубеже XI–XII веков в Восточных степях и приведшие к стремительному созданию Монгольской империи