– А почему вы ничего не сказали об этом следователям? –поинтересовался Дронго.

– Не знаю, – пожал плечами Сергей Романовский. – Они пришлирано утром, когда я работал в кабинете отца. И допрашивали меня скороговоркой,извиняясь, что вообще появились в нашем доме. Отец в это время был на работе, иони беседовали с ним по телефону. В общем, они не очень нас беспокоили и почтине задавали вопросов. Уточняли, что мы делали, кого могли видеть. Когдаприходят люди в форме и задают дежурные казенные вопросы, не хочется отвечать.Лишние слова – лишние проблемы. Я отвечал достаточно односложно. И они почтисразу ушли. Потом я подумал, что нужно было рассказать об этой молодой женщине…

– И вы ничего больше не заметили? – задал очередной вопросДронго.

– Нет, ничего. Во всяком случае, никаких бандитов и воров яне видел. Иначе сразу бы обратил на них внимание и рассказал бы обо всемследователям прокуратуры.

– Вы были в спальне наверху, – продолжал Дронго. – И высказали, что оттуда можно было увидеть людей, выходивших из дома Глушкова.

– Да, – подтвердил Сергей Всеволодович, – ну и что?

– И больше вы никого не видели?

– Н-никого, – ответил он, запнувшись всего на долю секунды.

Человеку трудно врать, когда он хочет сделать этосознательно. Человеку трудно врать, когда он разговаривает с экспертом,специализирующимся на допросах свидетелей и подозреваемых. Романовский,моргнув, отвел глаза. Было заметно, что он начал волноваться.

– Когда вы легли спать? – уточнил Дронго.

– Часов в семь или около того. И проспал два часа.

– До девяти?

– Да.

– Вы давно работаете в Австрии?

– Шесть лет, а почему вас это интересует?

– И когда вы приехали в Москву?

– В среду. Я могу узнать, почему вы задаете мне такиестранные вопросы?

– Разница во времени между Веной и Москвой составляет двачаса, – объяснил Дронго. – Вы хотите сказать, что обычно ложитесь спать в пятьчасов вечера по венскому времени? Мне казалось, что у дипломатов болеенапряженный график. Или в тот день вы очень устали?

– Не пытайтесь поймать меня на противоречиях, – рассердилсяРомановский. – Я вам сказал, что спал. И ничего не видел. И женщину тоже невидел. Вероятно, она мне приснилась. Я ничего больше не знаю и не хочу с вамиразговаривать. Если я вам понадоблюсь, можете вызвать меня официальнойповесткой в прокуратуру или в суд.

– И вы тогда расскажете, что, кроме неизвестной женщины,видели и своего отца, выходящего из дома Глушкова? – неожиданно спросил Дронго.

Романовский замер. Помолчал. Затем сник, словно надувнаяигрушка, из которой выпустили воздух, но тут же взял себя в руки.

– Я ничего не видел, – твердо произнес он. – И не нужноблефовать. Вы ничего не знаете, поэтому решили взять меня на испуг. Старыйтрюк. Только у вас ничего не выйдет! Я ничего не видел и не слышал. И я могулечь спать, когда мне хочется.

– У нас есть пленка, – пояснил Дронго, видя, как меняется влице Потапов. Но он уже перестал обращать на него внимание.

– Какая пленка? – не понял Сергей Всеволодович.

– Одна из камер службы охраны была установлена рядом с дачейГлушкова, – пояснил Дронго. – На пленке зафиксированы все, кто подходил к домупогибшего. И среди людей, которые были там последними, – два известных вамчеловека…

Он замолчал. Потапов шумно вздохнул. Он уже понял, что Дронгоидет ва-банк. Генерал подумал, что, кроме сегодняшнего вечера, у них остаетсялишь завтрашний день. И ничего больше. Послезавтра утром он должен будетнаписать прошение об отставке. Если ему, конечно, разрешат просто уйти…

– Последней из дома вышла известная вам молодая женщина, –Дронго внимательно следил за Романовским. – Но перед ней в доме был еще одингость. И вы его наверняка видели. И не могли не узнать. Сказать вам, кто этобыл?

– Не нужно, – глухо выдавил Сергей Романовский. – Ядогадался.

– Вы его видели. Именно поэтому вы не стали ничеговспоминать, уважаемый Сергей Всеволодович. Вам не хотелось рассказывать оженщине, так как всплыл бы вопрос о другом человеке, который также входил вдом. Поэтому вы ничего не сказали следователям. А когда сегодня вы узнали отнас о пропаже монет, то поняли, как можно увязать убийство Глушкова с одним изего соседей, коллекционером. И сразу начали говорить о женщине, чтобывыгородить другого человека.

– Как вас зовут? – неприязненно прищурился Сергей Романовский.– Комиссар Мегрэ или Эркюль Пуаро? Может, вы Шерлок Холмс? Если вас послушать,то вы – самый умный человек на свете. Или вы, вместо того чтобы охранятьчиновников, специализируетесь на расследованиях?

– Вот именно, – подтвердил, улыбнувшись, Дронго, –специализируюсь.

– Я забыл вам представить своего напарника, – заговорилвдруг Потапов с плохо скрываемым торжеством. – В службе охраны работаю толькоя. Перед вами эксперт-аналитик Дронго. Один из лучших экспертов в мире именнопо расследованиям преступлений.

– Дронго? – изумленно пробормотал Сергей Всеволодович,поднимаясь с кресла. – Не может быть! Вы тот самый Дронго?

Наслаждаться подобной ситуацией можно лишь несколько секунд.Потом нужно вспомнить о работе. Дронго не любил и немного опасался собственнойпопулярности. Широкая известность и слава, столь необходимые людям творческихпрофессий, деятелям шоу-бизнеса или мира искусства, были абсолютнопротивопоказаны людям его профессии. Он предпочитал, чтобы его не узнавали,хотя любому участнику его расследований трудно было забыть высокогоширокоплечего мужчину с внешностью гладиатора, с большим лбом и проницательныминасмешливыми глазами. Само имя «Дронго» становилось нарицательным, о немузнавало все больше людей. Столь широкая известность иногда мешала ему врасследованиях.

– Меня обычно называют Дронго, – согласился он, метнув наПотапова страшный взгляд.

Генерал торжествовал. Он чувствовал, что взял реванш зарассказ Дронго об имевшейся в распоряжении службы охраны пленке.

– Я о вас слышал, – сразу сказал Сергей Всеволодович, – номне казалось, что вы такой же фольклорный персонаж, как и остальные выдуманныегерои литературных произведений. Я не предполагал, что смогу лично увидеть вас.

– Всё настоящее, – подтвердил Дронго, – ноги, руки, голова.Только не нужно преувеличивать. Я лишь обычный эксперт.

– И поэтому случайно приехали в Жуковку, – криво улыбнулсяРомановский. – Напрасно вы ввязались в это дело, господин Дронго. В такихместах нельзя искать убийцу. Это очень опасно. Кроме того, неизбежен удар посамолюбию. Даже если вы сумеете вычислить убийцу, вам его не дадут арестовать.Этот трюковой номер не для вас. Лучше занимайтесь обычными уголовниками, там выбудете на высоте.