— Спасибо, Фред, — сказал Стрит, протягивая покупателю сдачу.

Кивнув, старик взял пакет с переходниками.

— Спасибо.

Дождавшись, когда покупатель уйдет из магазина, Билл повернулся к Стриту.

— Что произошло со словом «пожалуйста»?

— Ты о чем?

— Мне кажется, всякий раз когда я говорю кому-то «спасибо», мне отвечают тем же «спасибо». Никто больше не говорит «пожалуйста».

— Это еще что за чушь? Ты что, строишь из себя Энди Руни?[21]

— Только что здесь произошло именно это. Что тебе полагается сказать, когда клиент что-нибудь у тебя покупает? Ты ведь благодаришь его за то, что он покупает именно в твоем магазине, правильно? После чего он должен ответить: «Пожалуйста». Вот правильный ответ на «спасибо». Однако вместо этого Фред сам сказал: «Спасибо». Почему? За что он тебя поблагодарил? За то, что ты дал ему сдачу?

Стрит покачал головой.

— Послушай, тебе явно нужно отдохнуть. День выдался трудный.

Редактор газеты посмотрел на Билла, спеша переменить тему.

— Что ж, возможно, теперь рисунок изменится. Быть может, теперь Стрит будет побеждать во всех компьютерных партиях, а ты начнешь выигрывать на доске.

— Стрит прав, — заметил Билл. — Давай отдохнем.

У него не было настроения рассуждать о шахматах. Больше того, сейчас ему казалось, что он в жизни своей больше не станет играть в шахматы. Он действительно одержал победу в партии за доской, и этот полный переворот сложившегося рисунка потряс его гораздо глубже, чем он был готов себе признать. Удивления не было — черт побери, он ждал этого, — однако, когда предположение подтвердилось, стало только еще хуже.

Бен вздохнул.

— Господи, вы оба сегодня веселые, как висельники. Ребята, если вы собираетесь хандрить и дальше, я лучше вернусь к себе в редакцию.

— И займешься чем-нибудь полезным, — грустно усмехнулся Билл.

— Он еще жив!

— Поговаривают о том, что налог на продажи повысят на четверть цента, — сказал Стрит. — Якобы так решил городской совет. Ребята, вам что-нибудь об этом известно?

Билл покачал головой.

Бен кивнул.

— Кажется, постановление уже принято. По крайней мере, так говорят.

Билл нахмурился.

— Но почему? Я ничего об этом не слышал.

Стрит презрительно фыркнул.

— Судя по всему, «Хранилище» освобождено от уплаты дорожного налога, коммунальных налогов, налога на освещение и всего остального, что должны платить все мы, простые смертные. К нему подошли по-особенному.

— Льготы, — согласился Бен.

— И вот теперь всем нам предстоит возмещать упущенные поступления.

— Я так думаю, жителей нашего города это нисколько не обрадует, — заметил Билл.

— Надеюсь на то.

— Речь идет всего о четверти цента, — сказал Бен. — Один цент на каждые четыре доллара.

— Все равно людям это не понравится.

— Знаете, мне всегда казалось странным, — сказал Бен, — что те, кто выступает против налогов, как правило, помешаны на армии. Они готовы умереть за свою родину, но им жалко отдавать ей свои кровные.

— Это в тебе говорит старый хиппи, — усмехнулся Билл.

— А я и не спорю.

Стрит покачал головой.

— Все не так просто. Есть налоги, которые серьезно подрывают такой маленький бизнес как у меня. Такая крупная компания, как «Хранилище», может покрыть убытки, не перекладывая повышение налога на плечи покупателей. Но остальным приходится сводить концы с концами. У меня цены подскочат вверх. Незначительно, но, возможно, этого окажется достаточно, чтобы дать «Хранилищу» еще один козырь.

— К тому же, — добавил Билл, — речь идет не о строительстве новых дорог, новых больниц или еще чего-нибудь такого, от чего людям действительно станет лучше. На самом деле это лишь поддержка успешного бизнеса на деньги налогоплательщиков. За счет наших местных предпринимателей…

— В самую точку, черт побери! — вставил Стрит.

— Я все понимаю. Но нам возразят, что это небольшая цена за такое количество новых рабочих мест. И что «Хранилище» в конечном счете принесет городу больше доходов, чем получит от предоставленных ему льгот.

— И ты купишься на эту кучу лошадиного навоза? — презрительно фыркнул Стрит.

— Это не мои слова.

— Но это ты их сказал.

— Слушай, я не хочу ссориться. Я против повышения налогов ради блага «Хранилища». Но я только что взял интервью у Рода Сноупса и его воинствующих дружков для материала, который готовлю, и я скажу вот что: я сыт по горло этим предсказуемым антиправительственным, антиналоговым дерьмом.

Билл рассмеялся.

— И ты называешь себя старым хиппи?

— Реформированным.

— Говоришь ты, как уважаемый член истеблишмента.

— Не совсем. Просто многие болваны вроде Рода так тревожатся насчет федерального правительства, а я сам никогда не видел ни одного правительственного ведомства, которое хоть чего-нибудь бы стоило. Эти ребята панически боятся «Большого брата» и ползучего тоталитаризма, в то время как наше правительство, на мой взгляд, состоит из бестолковых горлопанов, а не блестяще организованных стратегов. Черт побери, они даже не смогли бы провернуть третьеразрядное ограбление. Полагаю, нам следует больше опасаться крупных корпораций. Это у них большие деньги. Это они могут позволить себе нанять лучших и самых толковых, чтобы те компетентно претворили в жизнь их замыслы. Они более эффективны, более рациональны, лучше организованы. Проклятье, да если им понадобятся какие-либо политические услуги, они просто купят политиков!

— Подобно тому, как это сделало «Хранилище», — заметил Стрит.

— Совершенно верно.

— Ладно, — сдался Билл. — Приношу свои извинения. Ты по-прежнему остаешься хиппи.

— Ничего смешного тут нет, — сказал Стрит. — Мы говорим о моем будущем. — Он уныло уставился в окно. — Точнее, об отсутствии такового.

— Ты всегда сможешь устроиться на работу в «Хранилище», — предложил Билл.

— Не смешно, — тяжело вздохнул Стрит. — Совсем не смешно.

Окна отсутствовали, на стенах ничего не было. Помещение напоминало тюремную камеру или комнату для допросов. В нем была всего одна дверь, стол и два стула друг напротив друга под полоской люминесцентной лампы в середине потолка.