Прядки белых волос покрывали тела автохтонов полностью, оставляя голыми только розовые подушечки пальцев. Может быть, еще пятки: сейчас не знаю, но прослежу на этим — благо йети обувь не носят (в отличие от лыж).

Большинство из них занимались тем, что стаскивали дрова и ветки в центр стоянки — они явно готовили костер. Другие либо стояли с напитками и громко басовито хохотали; либо танцевали под музыку, чей источник пока что был мне непонятен. Причем танцевали потрясно: чтоб мне при весе в триста килограммов так извиваться!

— Что они делают? — спросила я Голден-Халлу. — Я была уверена, что все йети — одиночки. Живут по штуке на пять квадратных километров и размножаются почкованием. А тут прям настоящее соседское барбекю! С чего бы это?

— Ну… — сыщик задумчиво побарабанил пальцем по носу, — Я так понимаю, мы с тобой уже смирились с тем, что просто не можем пройти мимо кого-либо, не поздоровавшись?

— То есть ты тоже не знаешь? — я сощурилась.

Голден-Халла с тяжким вздохом помотал головой и, скорчив рожицу, развел руками. Я кивнула:

— Тогда пойдем и спросим напрямую. И философски примем последствия, будь то новое задание, драка, тайна или просто ржачная история.

— Пойдем! — согласился он, и мы деловито потопали к чужакам.

* * *

— Ай-ргай, вы туристы? — искренне удивились Нелюди-У-Костра. — От так рото-та! Мы будем рады вам на нашем празднике: чужак у костра — широка душа! Угощайтесь, не стесняйтесь. И пусть Хендрикс выкует вам по амулету!

— Зачем? — удивилась я, а два проворных йети уже подтаскивали меня к шалашу с кузнецом, шагая в ритм музыки.

Как оказалось, она доносилась из музыкальной шкатулки — больше похожей на взломанный деревянный сейф. Очень бодрая мелодия, веселая. Напоминает песенки из шолоховских танцевальных баров.

Кузнец, к которому меня доставили, был особенно крупный и волосатый. Он сходу взял быка за рога:

— Вы откуда родом, не-йети-госпожа? Ай-ргай! Лесное королевство? Идеально. Тогда я сделаю вам талисман в форме дубового листа. Лесному человеку — лесная радость!

И, не слушая моих скромных вяканий, кузнец вылил на наковальню ложечку какого-то металла. И начал стучать по нему кро-о-о-охотным молоточком. Очевидно зачарованным: судя по голубоватым всполохам силы, окружавшим инструмент при каждом ударе.

— Эм. А зачем нам талисманы? — спросил Берти, которого тоже только что подтащили два йети.

Чуть позже, чем меня, зато снабдив соленым кренделем и чашкой глинтвейна по дороге. Над ней, глиняной, теперь поднимался горячий пар, розовивший чуть курносый нос саусберийца.

— Как зачем, от так рото-та? — удивился кузнец. — Надо! Вы вместе приехали? Отлично, тогда и вам дубовый лист, молодой не-йети-человек! Через полчаса будет готово, заберете!

Мы с сыщиком растерянно переглянулись. Кузнец углубился в работу, провожатые вернулись к вопросу организации костра.

— Ну… Давай попробуем еще кого-нибудь расспросить? — предложила я.

И мы, кивнув друг другу в шпионском стиле, развернулись на каблуках, будто дуэлянты, и направились в разные стороны. Да здравствует тайная миссия «Говорильня»!

Сундук с колокольчиками мы оставили на границе стоянки: чуть прикопали, окружили чар-сигнализацией и еще попросили снуи его сторожить — как показало недавнее нападение феечки на меня, наш снежный дружок не так безобиден, как можно было подумать.

— Три вопроса! — я оперативно подскочила к одному из местных. — В честь чего вечеринка? Почему на всех талисманы? И можно мы на вашем костре нашу рыбу пожарим? И поделимся с вами, конечно же. Правда, вам она на пол укуса, а все же — дань к общему столу!

Йети, тащивший огромное бревно к кострищу, удивленно прорычал:

— Ай-ргай, какая говорливая не-йети-госпожа! Мы сегодня призываем весну. В амулеты прячем чувства. Рыбу — можно, конечно. У вас какая? — тут он слегка оживился.

— Э, лосось.

— У нас тоже лосось есть. Два лосося — праздник веселее. Фьють, Крышти! Забери у туристов рыбу.

Я покорно передала тушки подошедшему Крышти. А потом засеменила уже вслед за ним к полевой кухне, не прерывая свое интервью:

— А что значит: вы призываете весну? Ведь в Норшвайне ее никогда не бывает?

Йети резко остановился и медленно оглянулся на меня. Ой-ой! Я надеюсь, мои слова не стали для него неприятным сюрпризом!

Но нет: черные блестящие глаза Крышти, похожие на пуговки, вдруг наполнились доброй снисходительностью.

— Как тебя зовут, не-йети-госпожа?

— Тинави из Дома Страждущих.

— Знай же, не-йети-Тинави, мудрость, всякому йети известную!.. Любое «никогда» касается только прошлого. Будущее — это «всегда». Всегда возможность и всегда надежда. Так что, может, однажды весна и придет. Нашими усилиями. Сдаваться нельзя.

И он нравоучительно помахал лососем.

Мне понравилась мудрость снежных людей. Особенно своей ироничностью: а они, кхм, случайно не зажарятся в своих шубах, если преуспеют?.. Но я не стала смущать Крышти такой постановкой вопроса.

— А почему ваш коллега сказал, что в талисманы «убирают чувства»?

— Затем, не-йети-Тинави, что обычно весна действительно не приходит, — пробасил Крышти, подготавливая шампуры. — И мы прячем наше разочарование внутрь амулетов, чтобы не было соблазна прекратить попытки.

— То есть это генераторы принудительного оптимизма?

— Не только. В амулет можно спрятать любое чувство. Страх. Злобу. Робость. Но не целиком, а лишь его часть — применительно к какому-то конкретному событию или человеку.

— Ого. Интересно.

— Ты сможешь опробовать амулет, — доброжелательно кивнул йети. — Ведь мы подарим вам по штуке: это вежливо и верно. А дальше делайте с ними, что хотите. Но учтите: если открыть талисман, то чувство вырвется обратно.

Я кивнула, принимая правила, а Крышти заговорщицки понизил голос:

— Поэтому я свои амулеты каждый год топлю в быстрой реке. Чтоб они уж точно ко мне не вернулись.

— Радикальный вы йети, Крышти! — рассмеялась я.

Меж тем, стремительно вечерело.

С неба, затянутого прозрачной, шелковой вуалью облаков, ниспадали золотые волны света. Солнце уже примеривалось нырнуть за острый пик Иглштак, а снег приобрел нежно-розовый оттенок, такой уютный, что в него захотелось завернуться, как в одеяло.

Я поняла, что сегодня мы до Долины Колокольчиков тоже не доберемся.

А значит, я приеду в Шолох уже на два дня позже, чем собиралась. Ну и… ничего страшного. То, что еще позавчера казалось мне трагедией — прогулять два дня на работе! Получить порицание от наставника! — теперь не выглядело такой уж проблемой. Разберемся. Пошлю голубя из ближайшего населенного пункта, предупрежу, что опаздываю. И привезу всем чуть больше подарков в знак внимания.