— Давай сначала из поселения выйдем, — засмущалась я. — А то мало ли что дровосеки подумают.

— Тебе важно, что подумают мимопроходящие лесные мужики? — удивился сыщик.

— У меня сложные отношения с важностью как таковой, — уклончиво ответила я. — Я создание трепетное.

Мы покинули рощицу дровосеков и вышли на тропу, петляющую вокруг горы: с одной стороны была отвесная стена с замерзшими трехметровыми сосульками, с другой — крутой заснеженный склон, почти обрыв. Я застенчиво оглянулась и нацепила корону, протянутую мне Голден-Халлой.

— Ну как? — с интересом спросил он. — Приятные ощущения?

— Любопытные, — кивнула я.

— Тебе идет. Как там у вас в государстве со свободными принцами? Есть шанс нацепить корону навсегда? — шутливо поинтересовался Берти.

Я аж поперхнулась от такого неожиданного, но меткого вопроса, и саусбериец, заметивший это, не стал развивать тему, но пытливо прищурился.

Мы продолжили путь, обсуждая государственный строй наших стран. Затем проснулся снуи в кармане шубы и в первый момент чуть не умер от ужаса, увидев, что у нас теперь нет сундука с колокольчиками. Но мы быстро его успокоили. Где-то впереди запела птица — так красиво, что мы замолчали и стали слушать.

А потом у меня в голове зазвучали голоса.

И, как всякие приличные злодеи, они поначалу казались хорошими и заслуживающими доверия…

* * *

Удивительный у тебя спутник, Тинави.

Он как будто твой самый старый друг, и ты сразу стала ему доверять, с первой минуты знакомства. Такая удача, что вы случайно встретились. Не каждому повезет познакомиться с потерянным близнецом своей души.

Я покосилась на Берти. Он поймал мой взгляд, мгновенно оживился и пальцем указал на птичку на дереве, которое торчало из склона внизу под каким-то совершенно диким, неестественным углом.

— Красиво поёт, да? Эта птаха называется арецца. Обожаю пение птиц: это единственный будильник, который может поднять меня на рассвете. Да еще и с улыбкой на лице, а не вялой руганью.

Я кивнула. Я тоже очень большой ценитель.

Нет, вы как-то слишком похожи… — продолжили шелестяще-шепчущие голоса. — Такого не бывает. Это наверняка подвох. Он специально подбивает к тебе клинья. Возможно, всё ваше приключение тоже подстроил он? И старается подобраться поближе, чтобы… Чтобы что?

Мой взор, что называется, затуманился. Задумавшись, я споткнулась, но удержала равновесие и продолжила упрямо и угрюмо идти, не сбиваясь с шага.

— Хей, попутчица, с тобой всё нормально? — удивился Берти.

— Да, — ответила я на мотив «Отстань, а!».

Может, ты и не нажила себе прямых врагов за этот год (тараканы, вытравленные с кухни, не в счет), но ведь через тебя можно добраться до некоторых других, куда более важных персон… Наставник. Карланон. Принц. Если Берти охотится на кого-то из них, он вполне может взять тебя в заложники или убить — чтобы начать переговоры или принести им боль…

— Эй, у тебя от спотыканий корона на лоб съехала! — сказал Голден-Халла, но я не услышала его, погруженная в себя.

Тогда сыщик нахмурился и протянул руку, чтобы поправить на мне тиару. Голоса среагировали мгновенно.

Он НАПАДАЕТ! УБЕЙ ЕГО ПЕРВОЙ! — взвизгнули они.

И я, кхм, начала действовать по протоколу «Самооборона». А так как лучшая защита — это нападение, Берти Голден-Халле в тот день не повезло.

Я увернулась от протянутой ко мне руки долговязого сыщика и последовательно ударила его в кадык, солнечное сплетение и по коленям.

Не ожидавшей такого саусбериец сипло взвыл и задохнулся.

Я же продолжила. План мой — вернее, план голосов, — был коварен: схватить дезориентированного сыщика и сбросить вниз со склона, до которого на нашей узкой тропе было не больше шага.

Но мне помешал снуи.

Снежная феечка, в первый момент лишившаяся дара речи, вдруг бросилась мне в лицо, трепеща крыльями и визжа на манер самоубийцы. Я ахнула, закрыла глаза руками и, попятившись, сама чуть не улетела в пропасть.

Берти меж тем мальца оклемался и с удивленным «Хей, блин!» бросился ко мне, пытаясь схватить за руки и, видимо, как-то повязать. Я же, подначиваемая голосами, отбивалась, рыча, и всё пыталась сделать ему побольнее. Воспитание не позволяло Голден-Халле деятельно сопротивляться даме (то есть уронить меня подсечкой и вырубить, что было бы самым быстрым), поэтому Берти лишь оборонялся, и в паузах между охами пытался что-то объяснить, но я не слышала.

В голове лишь набатом звучало: «УБЕЙ. Нет!!! Лучше СЪЕШЬ».

Визг испуганного снуи, зубами давно вцепившегося мне в ухо, дорос до ультразвука и перестал быть слышен. Зато феечка стала быстро-быстро дергать крыльями, из-за чего мне стало дико щекотно: я резко мотнула головой, пытаясь сбросить снуи.

Корона слетела… Снуи — нет, но хотя бы замер.

Я же повиновалась приказу.

Бросилась на Берти осклабившись, будто волчица, и истекая слюной. Я метились своими озверелыми клыками в голую шею сыщика — шарф его размотался из-за драки и теперь пассивно помогал «голосам», душа Голден-Халлу. С низким рычанием я уже почти сомкнула зубы на коже обалдевшего саусберийца — за руки-то он меня в итоге поймал, а вот челюсть контролировать и не подумал, — как вдруг наваждение прошло…

Голоса как отрезало. Желание вгрызться в Берти — тоже.

Я замерла, ошалело пытаясь понять, что вообще происходит. Пару секунд наша живописная композиция пребывала в неподвижности. Потом я сглотнула и, глядя на бьющуюся жилку на шее сыщика, медленно вернулась в вертикаль.

— Кусай-кусай, не стесняйся, — хрипло выдохнул побледневший Голден-Халла. — Гемоглобин, опять же…

— Прахов прах, Берти! Я понятия не имею, что сейчас со мной было! — испуганно призналась я. — Прости, пожалуйста!

— То есть тебя можно отпускать? — придирчиво уточнил рыжий. — Ты больше не будешь на меня охотиться, как какой-то нелицензированный вампир-голодранец?

— Мне очень жаль… — вновь повторила я.

Сыщик уже собирался разжать пальцы, стискивавшие мои запястья, а снуи наконец отцепился от моего уха (будет коллекция крохотных шрамов, ага), когда весь наш кусок склона как-то устало вздохнул и вместе с нашей пестрой компанией — и валяющейся короной — поехал под обрыв…

К счастью, катились мы недалеко и недолго — до ближайшего дерева, того самого, кривенького, на котором теперь так удивленно заткнулась птичка-арецца.

В процессе скатывания я все же добралась до шеи сыщика — уже без плотоядных намерений, чисто на рефлексе «Уткнись Хоть Куда-Нибудь». Когда мы кубарем влетели в ствол сосны, а сверху нас присыпало снегом, я очень порадовалась толщине и многослойности зимних нарядов.