Стоя под обжигающими струями воды, Яна яростно отдраивала кожу мочалкой. Раз за разом намыливалась, тёрла до покраснения, и всё равно чувствовала себя грязной. В общем-то, ничего особенного не произошло, обычный бурный секс. Да, точно, только с абсолютно чужим мужчиной, бандитом, да плюс, этот зверь кончил в неё, и теперь у Яны появилась новая проблема.

Как бы не залететь. Аборт, конечно, оптимальный выход, но где гарантия, что это не станет потом причиной её бесплодия? К тому же, с её вечными, пусть незначительными, но болячками операция по избавлению от плода может негативно отразиться на здоровье.

Впрочем, об этом пока рано, возможно, Бог помилует.

Выйдя из ванной, девушка обернулась полотенцем, и схватила мобильный. Нужно позвонить маме, успокоить её, выяснить, как она там. Про Альку, естественно, ни звука. Зинаида что-то молчит, неужели сестра до сих пор не объявилась?!

Елена долго выговаривала дочери за то, что пропала со связи, жаловалась, мол, они с Валюшкой её в гроб загонят, но ни словом не обмолвилась о том, из-за чего у неё случился сердечный приступ. Сколько Яна не выспрашивала, мать оставалась непреклонной — перенервничала, потому что Яночка не перезванивала, а потом вдруг попросила позвать Альку.

Яна похолодела. Как выкрутиться на этот раз? Соврать, что Алька спит? Или вышла в магазин? Все эти отговорки уже были использованы, Елена могла заподозрить неладное. Сославшись на помехи и пообещав позвонить завтра, Янка отбила вызов, бессильно прислонилась лбом к стене. Решено, она едет в Калугу, сегодня же, если электрички ещё ходят из Москвы.

Переодеваться не во что, но это ерунда. Стирать вещи тоже некогда, придётся одолжить у сестрёнки Эдика ещё одни джинсы и майку. Деньги, взятые ею на такси днём ранее, Яна честно положила назад, надеясь, что он не обнаружил пропажи. Немного подумав, черкнула ему записку, что уехала к родственникам, оставила на видном месте, на обеденном столе, и, сменив одежду на свежую, торопливо выскочила из квартиры.

***

Неприметную белую «мазду» Артём засёк практически сразу. Тачка была ему незнакома, по его наблюдениям, сидели в ней трое, а когда она двинулась к вокзалу следом за такси, сомнения рассеялись — следили за Яной. Если бы Пашка послал своих пацанов, Шерхан бы знал об этом, да и ездили те на «лексусе». Но, во-первых, Музыкант пока был не в курсе, что Яна была у Артёма, а во-вторых, он не мог действовать сам, не предупредив босса.

Стало быть, «залётные» какие-то молодчики. Возможно, работают на того, кто вломился к нему в хату и грохнул Жеку…

Дождавшись, когда девчонка расплатится с водителем, мужчина прибавил скорость, и обогнал её, затормозил резко наперерез, распахнул дверцу со стороны пассажирского места.

— Живо в тачку! Залезай, говорю, все вопросы после! — скомандовал, поглядывая в зеркальце заднего вида.

Яна растерянно нахмурилась, огляделась, но, к своему счастью, не стала препираться, юркнула в салон «лендровера», и Артём вдавил педаль акселератора до упора. Исчезнуть в потоке плотно текущего по привокзальным дорогам транспорта было несложно. Удостоверившись, что преследователи отстали, свернув в ложном направлении, Артём развернул джип, и взглянул на Яну.

— Знаешь, чё за типы за тобой ехали?

Она напряглась, испуганно посмотрела через плечо.

— Нет. А ты что, следил за мной?

Прозвучало вызывающе, настолько неуместно в сложившейся ситуации, что Шерхан усмехнулся. Эта крошка не теряла спесивость, даже в опасном положении, это ему снова понравилось. Смелая девочка, не в пример многим её сверстницам.

— Это такое спасибо, что ли?

Она фыркнула, крепко вцепившись побелевшими пальчиками в сумку. Довольно, кстати, туго набитую чем-то. Не шмотками точно, пусть Артём и не выяснил, к кому она бегала в ту многоэтажку, но сто процентов не домой. Однако, уместить в женской сумочке пятьсот тысяч баксов было нереально, и он решил, что внутри нечто другое.

— Я ещё и благодарить тебя должна? — холодно отрезала она, уставившись в окно. — ты вышвырнул меня вон, а перед тем обошёлся со мной, как со шлюхой!

Снова глянув в зеркальце, Артём убедился, что погони нет. Хоть это радовало.

— Погоди-ка, у нас чё, был секс не с обоюдного согласия? Или я чё-т путаю? Я ж не трахнул тебя в задницу, хотя бы за это могу рассчитывать на признательность?

Яна смущённо прикусила губу. Сидела, съёжившись, беззащитная, растерянная, и на миг, Артём испытал острое чувство раскаяния. Слишком грубо он с ней говорил, ни к чему это вроде. Ну, стащила одна глупая девчонка у него бабки, другая её прикрывала, это ещё не повод обходиться с Яной как с шалавой. Чёрт, она права.

И потом, ни хрена она не потаскуха. Несмотря на то, что отдалась ему, наплела что-то про сладкую жизнь, Артёма чутьё не подводило, здесь какая-то загадка. Смотреть на Яну ему тоже нравилось. Красивая она, хоть и колючая, как ёж.

— Ладно, извини. — нехотя произнёс он, слегка пихнув её коленом. — не обижайся.

— Извинить за хамство или за то, что воспользовался мной? — сердилась она, упрямо сверля взглядом окно.

— За всё. — подвёл он черту под спором. — так чё ты делала у меня в ванной? Чё искала?

Девчонка покосилась в его сторону.

— Серёжку потеряла. Как раз пыталась отыскать, когда ты меня застукал в «соблазнительной позе»!

Дождь усиливался, барабанил по машине монотонным гулом, дворники размеренно очищали лобовое стекло. Странно, но непогода всегда успокаивала Артёма, действовала умиротворяюще. А он с детства любил грозу, мог неотрывно торчать на веранде, наблюдая за вспышками молнии, и тётя Марина орала на него, чтобы не смел в такие минуты высовываться на улицу.

Характер Яны напоминал такой же шквал эмоций — то тихая и покорная, то взрывная и язвительная.

— Дорогие? — поинтересовался Шерхан, не спрашивая, куда ехать, и будучи почти уверенным, что Яна намыливалась в Тарусу.

Трасса пустела, встречные автомобили проносились мимо всё реже, многие водители предпочитали переждать надвигающуюся грозу на автозаправках или в придорожных кафе. Артёму вдруг показалось, что стена ливня отрезала их джип от прочего мира, и они будут бесконечно ехать в этой серой водной завесе.

Девчонка непонимающе стрельнула на него глазами.

— Серьги, говорю, дорогие?

А глаза-то у неё чудные, зелёные, как весенняя трава. Он ещё при знакомстве заметил, какие они манящие, большие, чуть влажные, с длиннющими ресницами.

— Дело не в стоимости. — тихо, с грустью, вздохнула она, потеребив ремешок сумки. — подарок это. От мамы… У второй замочек слабый, всё руки не доходят отнести в мастерскую.

И, порывшись в боковом кармашке, извлекла украшение, показала на ладони Артёму.

— Не парься, найдём твою серёжку. Никуда она не денется, закатилась, наверное, под ванну.