Мне, Вектору и Астату не было нужды таиться от хозяев «Ласточки». Мы подступили к ее оборонительной линии открыто, в полный рост, держа на виду футляр с картиной. Гаер и Башка залегли за остовом подбитого неподалеку от мини-форта «носорога» и к этой минуте уже развернули станцию нашего электронного прикрытия. На связь с ними я не выходил, опасаясь сорвать конспирацию. Пока мы – мнимые посланники Дьякона – находились на прицеле охранных сканеров, все наши переговоры могли быть перехвачены Дровосеком. Вряд ли, конечно, он их расшифрует, но все равно догадается, что мы не соблюли протокол встречи и привели с собой за компанию кого-то еще. Нарушить эфирное молчание Башке дозволялось в одном случае: если вдруг что-то пойдет не так, и он утратит контроль над ситуацией. А до тех пор, пока этого не случится, отсутствие между нами радиообмена следовало воспринимать как хороший, обнадеживающий знак.

Поскольку принцип «клиент всегда прав» нелегальному торговцу оружием был чужд, никакой безопасной тропы для прохода через периметр он своим покупателям не предоставлял. И особых приглашений им тоже не делал. То, что после пятиминутного топтания на прицеле у ботов нам все же дозволили войти, мы узнали, когда лазерное ограждение напротив нас отключилось, а на стойках, к которым крепились излучатели, сигнальные фонари сменили цвет с красного на зеленый. После чего у меня под ногами заплясало ярко-красное пятнышко светового целеуказателя, направленного на нас из бойницы мини-форта. И когда оно, обратив на себя наше внимание, неторопливо поползло в сторону «Ласточки», мы смекнули, что это не только очередное предостережение, а еще и путеводный ориентир, по которому Барклай помогал нам пересечь минное поле.

Выстроившись в колонну, мы покорно последовали за лазерным зайчиком, который повел нас к цели по сложной, зигзагообразной траектории. Лишь один из участков нашего маршрута выдался прямым: массивная металлическая балка, служащая мостиком для преодоления противомеханоидного рва. А за ним вновь началось петляние, закончившееся лишь возле главных ворот мини-форта. И если бы на этом пути кто-нибудь из нас вдруг сошел с него и подорвался на мине, Дровосек не нес бы за это никакой ответственности.

За первыми воротами оказались вторые, которые открываться пока не торопились. Вместо этого голос из настенных динамиков повелел нам войти в шлюз и выстроиться в линию на расстоянии метра друг от друга. Едва мы это проделали, внешние ворота тут же закрылись, над нами загорелись лампы, а из стен справа и слева от нас выехали металлические ящики.

– Сдайте оружие! – распорядился тот же суровый голос. – Все, какое при вас имеется!

Что ж, интуиция вновь меня не подвела. И неудивительно, ведь я и Барклай – старые параноики, а у параноиков, как и у дураков, мысли всегда схожи.

Мы не намеревались утаивать от хозяев какое-либо оружие. После его сдачи нас все равно подвергнут проверке рентгеновскими сканерами, и любой сокрытый нами подозрительный предмет, даже самый мелкий, будет обнаружен. Поэтому мы положили в ящики все, что могло нас скомпрометировать. И когда они закрылись, при нас помимо доспехов остался лишь цилиндрический пенал, в котором лежала свернутая в рулон «Вирсавия».

Расположенные под потолком шлюза сенсоры заморгали синим светом – это заработала сканирующая система. По завершении ее мерцания в полу перед нами открылся небольшой люк, под которым обнаружился стеклянный прямоугольник площадью около двух квадратных метров. Из-под стекла пробивалось белое матовое сияние и больше ничего: ни надписей, ни символов, ни вообще каких бы то ни было отметок.

– Положите контейнер на напольный детектор! – отдали нам хозяева очередной приказ, который я также не замедлил исполнить. Ничего не попишешь, раз надо, значит, надо.

По белому фону детекторного экрана четырежды неторопливо проползла черная полоса – взад-вперед и вправо-влево. Я проследил за ней безразличным взглядом, ибо ничего, кроме антикварной картины, в пенале не было. Сам же он являл обычный и тоже в некоторой степени антикварный тубус для больших чертежей – неудобных в обращении бумажных листов, от которых чертежники полностью отказались пару десятилетий назад, после того, как перешли на голографические проекторы.

Результатом проверки нашего груза стали открывшиеся вторые ворота. За ними оказался бывший гостиничный холл, а ныне – нечто вроде приемной. И выглядела она точь-в-точь так, как должно выглядеть подобное помещение у хозяина, напрочь лишенного гостеприимства.

Все здешнее убранство – а, вернее, почти полное его отсутствие – указывало на то, что гостям в «Ласточке» рады ровно настолько, насколько за Барьером радуются появлению на пороге дома почтальона или рассыльного. Никакой мебели, даже простенькой скамьи! Лишь голые, отделанные бледно-зеленым мрамором стены, такой же мраморный пол и две симметрично расположенные лестницы, ведущие на огороженный балюстрадой внутренний балкон. Поднявшись на него, можно было затем попасть в помещения второго этажа. Также с балкона было удобно вести огонь по главному входу в случае вероятного вражеского прорыва. Не говоря уже о том, чтобы держать оттуда на прицеле гостей. Чем и занимались сейчас трое стоящих там телохранителей Барклая.

Четвертый член комитета по встрече тоже был при оружии, но держал свой ИПП за спиной, а «Страйк» – в кобуре. Что ему явно не нравилось. С этим неприветливым типом нам, очевидно, и предстояло общаться. Он поджидал нас у торчащего в центре зала голографического терминала – главной и единственной детали ее минималистичной обстановки. Человека, подпадающего под описание Дровосека, в холле не наблюдалось, но я рассчитывал, что он все-таки предстанет пред нами лично. Почему бы нет, ведь мы пожаловали к нему с уникальным штучным товаром, на который ему вот уже двое суток безумно хотелось взглянуть.

– Мир вашему дому! – перекрестившись, изрек я с порога. Иными словами, продолжал старательно изображать из себя Магога, которого тут могли знать. Вектор и Астат также перекрестились, но сделали это, скромно помалкивая и держась позади меня. – Извините, ежели мы малость опоздали. Насилу из Москвы вырвались; сами знаете, какое там у тамбура порой бывает столпотворение… – И, сняв с головы шлем, я обратился к человеку у терминала: – Так кому тут картину-то показывать? Тебе, что ли? Сроду бы не подумал, что ты спец в живописи…

Последний комментарий я обронил на случай, если встречающий нас представитель Барклая уже имел дела с Магогом, и потому Магог мог позволить себе в адрес этого шапочного знакомца легкое панибратство. Если же мы с ним прежде никогда не встречались, тоже не беда: пускай думает, что я просто зубоскалю, отыгрываясь за чересчур придирчивый шмон на входе.

«Знакомец» промолчал и вообще не изменился в лице, оставив меня гадать, виделся он со мной раньше или нет. Жестом велев нам оставаться на месте, он отступил к терминалу, активировал его и сгенерировал напротив нас голографическую проекцию человека в полный рост. Возникший таким образом в холле восьмой участник переговоров присутствовал здесь лишь виртуально, зато оригинал, с какого он был списан, являл собой нужную нам личность. Вопрос только в том, где она сейчас прячется. Но явно где-то поблизости – если бы сигнал поступал сюда издалека, вряд ли изображение было бы таким четким.