Боденко задумчиво огладил бороду.

– Диковинная история. Чтоб морской капитан, пусть хоть какой пьяный, на малой волне – и за борт выпал? На тебя б подумал, – чистосердечно признался он. – Да ты – обе свидетельницы подтверждают – весь рейс из рубки не выходил. Может, и впрямь жить Генке в муку стало.

Он попыхтел трубкой. Поколебался.

– Э! Один чёрт вас уж потрошили после смерти Кучума. Да и по возвращении к прокурору потянут… Мутная история. Эта троица сами, считай, её и сотворила. С год назад началось. Будто на Быковом мысу пассажира до Тикси взяли. А в Тикси не довезли. Огласка произошла после драки меж Моревым и Вишняком в тиксинском ресторане. Их трое в кабаке было – всей командой гуляли. Моревой первым на Вишняка наскочил. А тот в пьяном запале орал: «Одного за борт, мол, выкинул. И тебя, если что, следом». Кучум, тот похитрей, замял драку. Но слушок с тех пор пополз. До Москвы почему-то дошло. Из «Главсевморпути» поступила команда разобраться – что за левый пассажир.

Хейдер, управляющий флотом, перепоручил мне.

Для начала на Быковом мысу порасспрошал. И впрямь видели как раз накануне пацана-кудряша. Хлестался, что с прииска. Пьяный, развесёлый. В кабаке всё музычку заказывал, пачкой, дурачок, тряс. На другой день до Тикси собирался, а оттуда – самолётом в Москву.

А вот экипаж, когда к ним подступился, все трое в отказ. Никого-де не везли. Это при всех вариантах понятно. Левый пассажир, да ещё не довезли. Куда ни кинь, все трое под увольнение. И доказательств, чтоб поприжать их, не было.

Могли, в самом деле, и на мысу за такие деньги завалить. Народ-то кругом бедовый. Судимый на судимом. Чужой человек – кто отследит? Был – и нет. Тем более ни фамилии, ни адреса, ни с какого прииска – нет следов. Так в «Севморпуть» и отписал.

– Мне Моревой сам признался, что пассажир, выпавший в море, действительно был, – сказал Бероев. – Да и другие – намёками, правда.

Боденко согласно кивнул.

– Тоже всё больше думаю, что их рук дело. Эти двое – стрёмные – что Вишняк, что Кучум. До денег злые. Очень могли убить. А Генка, получается, смолчал! Капитан-то он крепкий, а вот духовитостью слаб. И этого сам себе не простил. Понимаешь, есть люди, кому тайную вину тащить тяжелее кандалов. Тогда сходится, что замочил Генка этих нетопырей, одного за другим. А после и себя приговорил. Попробуй спроси теперь. С Арктики, как с Дона, выдачи нет. Нынче все трое Богу рапорт отдают.

Боденко выдохнул очередной клуб дыма.

– Ну вот и прибыли!

Из темноты проступили огни порта Тикси.

Прямо с катера всех троих вместе с Боденко отвезли в прокуратуру. Допрашивали тщательно. Экипаж, за неделю погибший один за другим, – это серьёзное ЧП. Сопоставляли с материалами дела по гибели Вишняка и Кучумова. В конце концов остановились на прежней версии. Кучумов застрелил Вишняка на почве личной неприязни, после чего сам был убит неустановленным лицом эвенкийской национальности – при массовом нападении на судно. Что касается капитана Моревого, то собранными материалами подтвердились факты регулярного пьянства, под влиянием которого Моревой впадал в депрессивное состояние. Оставалось согласиться, что, будучи сильно пьян, он или случайно выпал за борт, или покончил с собой, бросившись в море. И в том и в другом случае речь идёт о ненасильственной смерти и, следовательно, дело подлежит прекращению. Что же касается версии о таинственном пассажире катера, якобы выпавшем ранее в шторм за борт, что проверял за год до того капитан порта Боденко, её сочли неподтверждённой. Тем более что делали запросы, но никаких сведений о неизвестном получить не удалось.

Допросы затянулись надолго. Лишь к вечеру закончили и на милицейском уазике всех троих подвезли до гостиницы.

Гостиница опустела. Экспедиции разъехались, самолётов на аэродроме не было. Так что женщинам без споров предоставили двухместный номер, а московскому киношнику щедро выделили полулюкс. Виталина, впрочем, прямо у стойки всучила свой рюкзак Бероеву, оставив Вершинину в одиночестве.

Ближе к ночи Бероев и Виталина уселись перед сном сгонять «гусарик» – преферанс на двоих. Виталина лихачила. Взяла очередной стрёмный мизер и – надо же – прикупила единственно спасительные карты. Везло ей неимоверно.

– Ещё и в любви везёт! – Она расхохоталась.

В дверь постучали. Вошла Фёдоровна. С цепочкой, сорванной с Кучума, на шее.

– Думаю, погляжу, куда пропали совсем! – произнесла она в протяжной своей манере. Глянула вскользь на разложенные карты.

– Так присоединяйтесь к нам, Надежда Фёдоровна! – радушно предложила Виталина. Кивнула на портвейн и яблоки. – Отметим, что живые остались!

Вершинина выжидательно посмотрела на Бероева. Но тот отвёл смурной взгляд.

– Да нет уж, пойду к себе, отосплюсь, – отказалась гостья. – Молитву сотворю. Душа требует…

Приволакивая ногу, шагнула к двери.

– Знать, накопилось грехов, – не удержался Бероев.

Вершинина резко обернулась. Единственный глаз вдруг озорно блеснул.

– Третья дама ловится, – бросила она, уже из коридора. Оставив ошеломлённых преферансистов с открытыми ртами.

Рано утром в дверь постучали. Испуганная Виталина натянула одеяло.

Бероев, накинув халат, выглянул. Возле номера стояла дежурная по этажу. С непривычной приветливостью на заспанном лице.

– Только что позвонили из Управления флотом морпорта, – сообщила она. Сглотнула от волнения. – Передали: товарищ Хейдер очень просил вас зайти к нему до отлёта. Сказали, как только найдёте время.

И хоть поручение было выполнено, она застыла в ожидании. Человек, которого сам всесильный начальник градообразующего тиксинского предприятия просит зайти, когда найдётся время, в глазах её поднялся недосягаемо.

По дороге в