Ещё раз что-то щелкнуло во времени и пространстве, и я за долю мгновения вернулся в свою реальность.

Ника испытала нечто подобия оргазма. Духовного оргазма. На несколько секунд в моих объятиях потеряла сознание. По её телу пробежала дрожь, а на лбу выступила испарина. Она немного прогнулась в моих руках, глаза её были прикрыты, а голова чуть откинулась назад.

По её телу прошёлся толчок. Ещё. И ещё один. И она на мгновение – засияла серебристым ярким светом. Вторая луна да и только!

Ника очнулась. Как-то растерянно вышла, освободилась, выскользнула из моих объятий.

Удивилась тому, что она почувствовала.

Сказала, что такого с ней ещё не было и надо узнать у Айры, что он подмешивает в алкоголь.

Улыбнулась, взяла меня за руку – «Давай тебя кое с кем познакомлю!» – и мы, направляемые Никой, продолжили свой путь.

И мы стали трезвыми. Чисты, как мытое стекло витрин супермаркета.

Наверное, алкогольное опьянение и духовные переживания – вещи несовместимые.

Мы почти вышли из парка, но вот показался огромный старинный дуб. Это было необычайно красивое дерево, у которого шесть больших ветвей причудливо расходились от ствола, как мистические всесильные крылья Высших Ангелов.

Огромный дуб стоял отдельно от всего этого парка, хотя и был его частью, но создавал стойкое ощущение того, что весь Нью-Йорк, это всего лишь часть парка, где расположился этот дуб, который стоит так, что нет даже никаких сомнений в том, что это самое главное живое существо на всём Североамериканском континенте. Величественно и грациозно он чуть шевелил своими ветвями, раскачиваемыми воздушными потоками. За дубом находилось, как густой воздух кажущимся бесконечным, воздушное пространство, в котором солнце уже зашло за горизонт, освещая последними и слабыми лучами нижний Манхэттен с башней Всемирного Торгового Центра, реку, залив и уже дальше невидимый нами, но всё также присутствующий океан. Казалось, что в этот миг концентрированная жизнь наполняет мир.

Я вздохнул и выдохнул.

Вот и Серафим! – подумал я.

Я уловил те события, которые должны произойти со мной в ближайшее время. Нет. Не понял. Это было похоже на то, как предчувствие коснулось меня. И я вправе верить ему, своему предчувствию или нет, а ему вообще фиолетово – оно меня дотронулось своей волшебной палочкой и по её мановению теперь-то уж точно… и всё произойдет.

Жди, жди, дружок, чудес.

Будто Город, мне, как своему лучшему другу, шепнул на ушко парочку секретов и заодно подсмазал вазелинчиком все мои самые интимные сокровенные места.

Смазал: так – на всякий случай…

А случаи, как мы знаем, случаи бывают разные.

Мы остановились в несколько метрах от дерева, Ника показала на него и, понизив голос, произнесла очень серьезным тоном:

– Это мое дерево, мой ангел-хранитель, и у нас с ним настоящая любовь, Чистая и непорочная. Я прихожу к дереву, когда мне плохо и когда хорошо. Иногда просто прихожу. Обнимаю его, говорю с ним. И я становлюсь как бы светлой и чувствую счастье. Вот. Ты постой здесь. А я на минутку.

Я остановился, и просто наблюдал, как Ника подошла к дубу.

И подошла она к нему. И обняла его. И целовала она его поцелуями своего сердца.

И что-то очень тихо и нежно шептала.

И казалось, что у неё на глазах выступили слёзы, которые падали на корни этого старинного прекрасного дерева.

И ветер качнул его крону.

И золото листьев упало на плечи Ники.

И снова у меня что-то щелкнуло в сознании…

И увидел я как вера, надежда и любовь говорят друг с другом.

И мне раскрыли самую главную тайну тайн, и я… увидел Бога.

Глава 18

– Николас, Николас, да очнись ты! – меня привел в реальность громкий голос Ники, – давай, входи, входи, помогай. Здесь такое творится!

Время к сумеркам, время к ужину, и мы с Никой уже вернулись с нашей с ней, такой насыщенной на события, прогулки.

Я стою у дома, почти у самой входной двери, у того места во дворе, о которое всё время спотыкаюсь. Кусок кирпича. И я его почти выкопал – ещё мгновение и он у меня в руках и теперь намереваюсь выбросить его в корзину с садовым мусором.

Держу, верчу-рассматриваю. Как он прекрасен в своём уродстве. Какой некрасивый длинный с острыми неровными краями кусок. Как гнилой коренной зуб.

Пошёл прочь!

И я его выкинул в мусорку, вытер руки о свои брюки, поднимаю голову и вижу растерянное лицо Ники и она, как всегда, разговаривает со мной, когда она сама находится уже или ещё в дверном проёме.

В этот раз не говорит со мной, а кричит:

– Давай заходи и разнимай этих дурёх!

– Да уже зашёл! А что происходит? – спросил растерянно я.

– Зайди, зайди, давай вникай уже, помогай, ты здесь для этого, ну для этих вопросов мы же тебя пригласили к нам жить! – и Ника почти в истерике втащила меня в холл коттеджа.

Ну, вообще-то, предполагался торжественный обед-ужин в честь моего прибытия, но я увидел нечто другое…

В холле собралось девчонок шестнадцать, и они все были очень возбуждены и кричали, что надо позвать Катю.

– Катя, Катя!!! – театрально заламывая свои руки и фальшиво, но пронзительно звонко кричала одна брюнетка-пигалица, на вид ещё почти ребёнок лет четырнадцати. Похоже, она сбежала с первого курса театрального училища, и вот теперь пробует себя на подмостках этого коттеджа, проявляет своё актёрское полу мастерство.

– Да нах Катя, вот Николас всё разрулит! – выступила за главную Ника

– Да, пусть решает! – согласились девушки и расступились

Посреди холла была драка. Точнее – избиение. Одна девушка сидела верхом на другой и, достаточно профессионально, била её. Та, что находилась внизу, уже почти теряла сознание, но всё-таки пыталась сопротивляться.

Я хоть и падаю в обморок, когда у меня из пальца кровь берут, но веса во мне сто кэгэ, я хожу в спортзал, качаю железо, работаю в спарринге, ну и воевал немного в разведке, и рукопашный бой – это моё.

Реакция сработала молниеносно, но я чуть-чуть перестарался.

Девушка, которая была сверху и била наотмашь подругу, за миг была снята со своей жертвы и уже находится в моих удушающих, почти любовных, объятиях. Она теряет сознание и как бы выскальзывает из моих рук, и далее ложится на мраморный пол холла. Сначала боком на чистый белый глянец и, переворачиваясь на спину, делает плавное движение руками, грациозно раскидывая их в стороны. Всё это зрелищно, да так, что, думаю, балет «Лебединое Озеро» – отдыхает.

Наступила гнетущая