– Стражник спрашивает, чего ты хочешь, мой хан, – перевел Тимур слова защитника крепости.

– Скажи ему, что я требую, чтобы ворота открылись и гарнизон вышел из крепости и сложил оружие.

Выслушав перевод, стражник рассмеялся и что-то грубо ответил. Джучи жестом дал понять переводчику, что толковать эти слова не надо; он и так знал – ему будут дерзить. Поначалу.

Сохраняя невозмутимость, Черный батыр продолжил:

– Скажи ему, что мы пригнали к стене всех пленных, которых взяли на острове. Каждый час, покуда ворота крепости закрыты и гарнизон не сдался, мы будем убивать на ваших глазах по сотне ваших людей. Каждый час – по сотне.

Стражник побелел и изменился лицом, услышав перевод этих слов.

– Если не вдаваться в подробности, то он вас проклинает, – перевел его ответ Тимур.

– Твой бог тебя не защитит, – теперь пришла пора улыбаться батыру, – духи степи сильнее всех ваших богов. Твои проклятия ничего не смогут мне сделать. Я все сказал.

В приподнятом настроении Джучи развернул коня и поскакал прочь.

– Разумно ли убивать пленников? – попытался вставить свое слово Тимур, – их же можно продать на невольничьих рынках… Мы сумели захватить несколько кораблей, так что нам теперь не нужен путь через Шамаханское царство. Мы сами можем доставлять невольников на рынки рабов и получать немало золота…

– Тебе мало золота, хан? – презрительно бросил Джучи. Сказать по правде, Тимур его раздражал, но, к сожалению, пока был ему нужен. Именно сын Картауса контролировал треть войска и почти всех дикарей, которые были собраны в последнем походе. С Тимуром придется разобраться, но сделать это нужно уже после большого похода.

– Золота никогда не бывает много.

– Я привел войско Степи к победе. Под мои ноги пали и Шамаханское царство, и остров Буян, который, между прочим, не покорился даже Тугарину. Не смей говорить, что я даю Великой степи мало золота.

Тимур сжал зубы и ничего не ответил. Это хорошо, пусть знает свое место.

Через степь к крепостной стене гнали тысячи людей, добыча была богатой. Кто смог – скрылся на кораблях, но флот, каким бы большим он ни был, не может увезти всех. Так что остальные островитяне попали в неволю к степнякам, и ничего хорошего им это не сулило. Правда, большинство еще надеялись, что их просто продадут в рабство. Глупцы. Новая Степь не похожа на старую. Идея новой Степи куда проще и эффективнее: чтобы враг не поднялся после удара – убей его. Убей его, убей его детей, убей его родителей. Убей всех. Джучи даже не понимал, почему до такой простой мысли недодумался никто раньше. Вчера русичи наступали на Белое королевство, сегодня наоборот. Почему не убить всех врагов? Тогда некому будет приходить и мстить, некому будет подниматься. Что за глупые правила – не убивать стариков, женщин и детей? Их-то убивать как раз проще…

На импровизированном помосте вожака ждал тот, кто всегда разделял мысли Черного батыра. Бывший богатырь, а ныне чудище, прозванное на Руси Идолищем Поганым, – Харко. Гигант сжимал в руках огромный серп и плотоядно смотрел на испуганных пленников. Харко был кровожаден, он любил и умел убивать. Но он не был глуп и слушался приказов. За все время походов толстяк ни разу не подвел вождя, заслужив у того немалое уважение, а новый вождь Великой степи очень мало кого уважал.

– Пора приступать?

– Давай, – махнул рукой Джучи, – чего тянуть.

Чудище вышло вперед; сложив ладони рупором, Харко крикнул в сторону крепости:

– По сто человек в час! Смотрите!

Голос у бывшего богатыря, ставшего Черным богатырем, был звучный, так что защитники все слышали прекрасно. Со стены полетели стрелы, но ни одна даже близко не доставала. Толстяк зловеще рассмеялся и, подняв над собой серп, двинулся к пленникам. Люди испуганно заголосили, но палача это только раззадорило.

– Смотрите! Еще сто человек!

Этот крик уже был пятым; солнце стояло высоко, освещая равнину, залитую кровью. Харко снова поднял свой серп и двинулся вперед.

– Подождите, – со стены раздался долгожданный крик, – мы сдаемся!

– Я говорил, – усмехнулся Черный богатырь, – детей надо было побольше. В последний раз особенно хорошо вышло.

Из ворот один за другим выходили защитники. Оборона стены считалась почетной на острове, ничуть не менее достойной, чем служба на флоте. Ратники один за другим угрюмо покидали укрепление и бросали оружие под ноги степнякам. Одна из мощнейших крепостей мира только что пала без каких-либо потерь. Сама стена степнякам не слишком была нужна, но в крепости были богатые арсеналы оружия и, что особенно важно, очень много стрел, из расчета на длительную осаду. А стрелы – их никогда не бывает много. Джучи насчитал триста сорок семь человек. И эти жалкие три с половиной сотни вполне способны были сдерживать все его войско годами. «Ну что ты теперь скажешь, Тугарин Змей? И кто из нас теперь великий вождь?»

Джучи победно подскакал к побежденным. Теперь его черные доспехи были совсем не похожи на те жалкие железки, что он надел вначале. Сейчас броня вождя была целым произведением искусства. Лучшее железо, отличная ковка, гравировка с песьими головами. Только шлем остался прежний, все та же собачья голова, только теперь усиленная железом. И при всей своей красоте эти доспехи были вполне годны для боя. Джучи никогда не был выдающимся воином, но все же и совсем плохим он тоже не был. Скорее, его бойцовские навыки можно было оценить как выше среднего. Впрочем, ему уже давно не приходилось самому сражаться. Вождь Степи нужен для другого.

– Вот и пала ваша стена! – весело смеясь, батыр осматривал побежденных. Глаза их горят ненавистью, вот только сделать они ничего не могут. Это странно, но Джучи нравилось, когда его ненавидят, это наполняло его чувством превосходства. Тимур все так же переводил, но взгляд у наследника Картауса был обеспокоенный.

– Никогда бы вы стену не взяли, в честном-то бою, – крикнул кто-то смелый из задних рядов.

– Мы ее взяли. А вы ее сдали. Почему так вышло? Потому что вы слабы.

– Мы люди, а вы… вы просто дикие звери. Нечисть. – Сказав это, седой ветеран презрительно сплюнул под копыта коня врага.

– Ошибаетесь, – не согласился вождь, – мы как раз люди, а вот вы нет. Знаете, вы кто? Вы – скот. Скот пасут, а потом скот режут. И скот ничего не может с этим сделать. Потому что он скот. А кто режет скот? Люди. Те, у кого есть сила и есть воля.

– Вы зверье, – покачал головой седобородый, – и однажды и вас разобьют. Пусть не мы, но однажды это произойдет.

– Это только в сказках, – улыбнулся батыр, – в жизни у нас все будет хорошо. А у вас плохо. Ладно, надоели вы мне; убить всех!

– Подожди, вождь, – одернул Джучи Тимур; этот мозгляк начинал его уже очень серьезно раздражать… – разреши слово молвить.

Этот пес был умен, чем злил еще больше. Просьбу молвить слово никак нельзя выдать за неуважение, так что и взбеситься у вожака повода вроде как и нет. Вот только сынок бывшего хана его слишком плохо знает; после большого похода он без всякого повода прирежет этого щенка. Улыбнувшись своим мыслям, вожак кивнул, разрешая говорить.