С трудом приподнявшись, я увидела Светку. В руках ее былпистолет, который она, судя по всему, достала из моей сумочки.

Карась удивленно посмотрел на Светку.

– Брось пистолет, – спокойно сказал он.

– Не брошу!

– Где-то я видел эту шлюху, – нахмурившись, повернулся комне Карась.

– Я была с тобой на яхте, – ответила Светка. – Ты убил моюподругу, гнида!

– Точно, вспомнил, – скривился Карась. – Говорил же япацанам, что и тебя нужно было следом в воду кинуть. Веруня, это и есть тотсвидетель, про которого ты говорила? – Носком ботинка Карась пнул меня в плечо.

– Да, – прошептала я.

– Смотри, как я поступаю с ненужными свидетелями…

Карась достал из кармана пиджака пистолет и, не целясь,выстрелил в Светку. Светка, не успев даже вскрикнуть, с грохотом повалилась напол. Каким-то чудом я нашла в себе силы, чтобы доползти до нее. Она лежала,широко раскинув руки, словно собиралась загорать. На лице ее застылонедоумение. Аккуратная дырочка в центре лба говорила о том, что пульс щупатьбесполезно.

– Скотина, зачем ты это сделал? – заплакала я.

– Затем, чтобы ты раз и навсегда усвоила, как я поступаю сненужными свидетелями!

Я дотянулась до пистолета, который выронила Светка, и снялаего с предохранителя. Затем наставила пистолет на Карася и, сплюнув кровь,сказала:

– Усваивать мне ничего не придется. Ты проиграл, Карась…

– Можешь выбросить эту игрушку. В нем нет патронов, – безразличносказал Карась. – В ресторане я зашел в гримерку и нашел в твоей сумке пушку.Мне захотелось подстраховаться, и я ее разрядил. Вот и все.

Я не поверила и нажала на курок. Выстрела не последовало.Карась ухмыльнулся и протянул мне свой пистолет:

– Лучше этот возьми. Только не советую из него палить. Онсвое отработал. До этой шлюхи из него был убит саксофонист Вадим.

– Вадима тоже убил ты?

– Он торговал наркотиками и перестал платить мзду. Хотел наскинуть – за что и поплатился.

Карась подошел к телефону, набрал какой-то номер и, сусмешкой поглядывая на меня, заговорил на чешском языке. Я сидела на полусовершенно голая и молча глотала слезы. Тело мое превратилось в один большойсиняк. Голова нестерпимо болела. Хотелось пить. Отбросив ненужный пистолетКарася, я попыталась встать, чтобы добраться до кухни, но у меня ничего неполучилось.

За окном, постепенно приближаясь, послышался назойливый ревполицейских сирен.

– Что это, Карась? – вздрогнула я.

– Полиция.

– Откуда она взялась?

– Я ее вызвал.

– Для чего?

– Для того чтобы посадить тебя в тюрьму.

Положив голову на колени, я зарыдала в голос:

– Гад, какой же ты гад! Расплатиться со мной решил?Специально пушку подсунул, чтобы отпечатки остались? Ненавижу тебя, ненавижу!

Карась подошел к окну и радостно произнес:

– А соседей-то сколько вышло! Во цирк сей час будет! Большуючасть наркоты я убрал, можешь не переживать. Если ее полиция заберет, денегжалко. Оставил пару пакетиков с герычом на видном месте. Это для того, чтобытебе дали по полной форме. Хранение наркотиков – раз, убийство саксофониста –два, убийство этой шлюхи – три. Что вы с ней не поделили – я не знаю. Наверное,меня, – противно заржал он. – Подрались, а затем ты ее шлепнула. Я живойсвидетель. У меня репутация хорошая, мне поверят. В этом городе у меня связи. Аты здесь чужая…

Через несколько секунд в квартиру ворвались полицейские. Якое-как поднялась и оделась. Затем протянула руки, чтобы на них защелкнулисьнаручники.

Как меня довезли до полицейского участка, я помню плохо.Ужасно хотелось спать, а еще больше хотелось проснуться в собственной постелии, встряхнув с себя остатки ночного кошмара, позавтракать на кухне вместе соСветкой… Светка… Бедная Светка… Так и не придется ей вернуться домой… Сердцеболезненно сжалось. Я не могла поверить в то, что Светка мертва…

После формальностей в участке, на которых присутствовалКарась, меня отвезли в мрачное здание бледно-серого цвета со стальнымирешетками на окнах. Я не знала чешского языка и попросила пригласить русскогопереводчика. Сидела я в небольшой душной камере вместе с тремя пожилымиженщинами, чешками. Мы общались знаками и понимали друг друга без слов.

Со временем я потеряла счет дням. Мне казалось, что я сижуздесь целую вечность.

Однажды после завтрака меня привели в крохотную комнатку безокон и взмахом руки показали, чтобы я села на свободный стул. В комнату вошелпереводчик и, кивнув, сел напротив меня. Вслед за ним появился толстый чех скожаной папкой в руках. Вопросы его были поставлены так, что даже сомнений втом, что именно я убила Светку и Вадима, не возникало.

Закончив допрос, следователь протянул мне протокол.

– Засунь эту бумагу себе в зад, – буркнула я, отворачиваясьв сторону.

Переводчик, покраснев, что-то сказал чеху, и тот ушел.

– Я могу идти? – глядя в пол, произнесла я.

– Нет, вам разрешено свидание, – вежливо улыбнулсяпереводчик.

«Карась», – подумала я, уныло уставившись на дверь.

Замки снова защелкали, поворачиваясь в тугих пазах, и вкомнату вошел… Михаил.

– Ты… – выдохнула я, хватаясь за горло. – Как ты сюдапопал?!

– Мне разрешили свидание на десять минут, вернее, я егокупил… Тут кругом видеокамеры. Прикасаться друг к другу нельзя, иначе свиданиемоментально прекратят, но я все равно хочу тебя поцеловать. – Михаил взял меняза руку и тут же отпрянул: над его головой замигала желтая лампочка. – Вотвидишь, не положено. Это первое и последнее предупреждение, – грустно вздохнулон.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Я был у Карася.

– Он сказал тебе о том, что это он меня сюда засадил?

– Он сказал, что ты совершила преступление.

– Сволочь! Сколько дней я тут нахожусь?

– Три.

– Три? Мне казалось, что больше…