– Позвонил? – Я аж подпрыгнула на сиденье. – Как это? Сам позвонил?

– Ну да. Говорит, возьмите два автобуса и перекройте проспект Вернадского. Я спрашиваю – зачем? Глупость какая-то. А он прямо рявкнул: «Не рассуждай, делай, что тебе говорят!» Пришлось подчиниться. Непосредственный руководитель все-таки. Я подумал, может, ему что-то известно, чего я не знаю, и забастовка действительно что-то даст. Он мог договориться со СМИ, купить этих журналюг, в конце концов, и они осветили бы акцию с выгодной нам стороны.

– После этого вы получали сообщения от Одинцова?

– Да, но только письменные. Голосовух больше не было.

– А раньше они часто приходили?

– Раз в день он что-то наговаривал. Иногда писал.

Плохо дело. Одинцов был нужен похитителям живым, чтобы отдать приказ об этой забастовке и угробить репутацию компании, против которой тут же завели дело. Скорее всего, компания снята с конкурса. И приказ этот он должен был отдать лично. Если бы пришло простое голосовое сообщение, этот Козырь мог что-то заподозрить. Засомневался и пошел бы на попятный. Он не так уж туповат.

– С конкурса вас погнали? – почти утвердительно спросила я.

– Пока нам не прислали никаких официальных бумаг, – уныло ответил Козырь. – Но, думаю, это вопрос двух дней.

– Поэтому и пьете, – не удержалась я от усмешки, кивнув на захватанный пальцами стакан.

– Я рассчитывал на долгую карьеру в «Тарасов-трансе». Получается, все пошло прахом. Да и просто гадко на душе, оттого что в бизнесе возможны такие выкрутасы. Честная компания просто хорошо, грамотно работала, заслужила свое положение и свои деньги. И какому-то ленивому подонку это не понравилось. Топят со всех сторон, а ты даже пальцем не можешь в конкретную гадину ткнуть. Кто его знает, какая дрянь за этим стоит.

– Это не конец света, Денис Иванович. Можно вести себя достойно.

– Может быть. Но это уже не ваше дело.

– Не хамите.

Козырь замолчал, уставившись в стол. Потом взял со стола смартфон, лежавший экраном вниз, нажал на пару кнопок и протянул его мне:

– Вот, смотрите. Это его сообщения и голосовухи. Вам же нужно?

Я взяла гаджет, в то время как Козырь воспользовался ситуацией и подтянул к себе стакан. Я подняла бровь, но ничего не сказала. Денис Иванович расценил это как разрешение и залпом его осушил.

Первое сообщение было датировано 15 декабря.

Оно гласило: «Временно буду недоступен. Болею. Скоро пришлю инструкции. Работайте». Далее следовало несколько голосовых, касающихся документации для конкурса и каких-то насущных дел. Иногда сообщения повторялись: «У меня все хорошо. Скоро свяжусь с тобой». Вообще ценность таких сообщений была, на мой взгляд, небольшая.

– Вам помогали эти инструкции? – спросила я с сомнением.

– Да не особо. Ну вот с документами там была заминка – нам вернули пакет, чтобы мы устранили ошибки. Он дал указания – вы слышали. Но, в принципе, для этого дела приказа от Одинцова можно было не ждать.

В целом загадки в этом никакой нет: сообщения нужны были, чтобы создать видимость, будто у Одинцова все в порядке.

– А вас не насторожило то, что он пишет банальности?

– Думал, человек просто старается держать руку на пульсе. Может, уехал Олег Юрьевич на отдых. Или с любовницей загулял.

– А есть любовница? – быстро спросила я.

Козырь отвел глаза.

– Денис Иванович, это очень важно. Говорите как есть.

– Ну, в общем, была одна пассия в последнее время. Оксаной звать. Кто такая – не знаю, не видел никогда. Но пару раз ловил его случайные телефонные разговоры с ней. Сюси-пуси, все такое. Гостиница «Мартел»… Ну, знаете, как это бывает. Я его не осуждал и не совался – это не мое дело. Один раз Олег пришел с обеда, от него пахло терпкими такими духами – женскими, цитрусовыми, очень резкими. Я намекнул ему, чтобы он перед домом освежился. Олег смутился, кивнул. В общем, мы с ним друг друга поняли.

Я лихорадочно запоминала. Хорошо, уже что-то. Всплыло название гостиницы – значит, может, удастся найти людей из обслуживающего персонала, которые что-то видели или вообще знают эту мадам.

– То есть самое ценное из его сообщений, – подытожила я, – это звонок, в котором он велел вам перекрыть автобусами улицу. Этой записи у вас не сохранилось?

– Нет. Я же не знал, что надо записывать.

– Хорошо, когда это было?

– Он звонил двадцать третьего декабря, накануне этой чертовой забастовки.

– Когда точно?

– Утром. Часов в десять.

– И вам хватило времени организовать это мероприятие?

– А что там организовывать? Два автобуса, офис, рабочие, диспетчеры и водители. Часть работать остались, часть поехали. Кто-то даже членов семьи прихватил, я слышал.

Я удивилась:

– И что, люди просто так поехали перекрывать улицы?

– Ну а что оставалось? Их-то как раз и не пришлось уговаривать. Место тут насиженное. Зарплаты Одинцов платит хорошо, а работников ценит. Если компания рухнет, много человек останутся без работы. Найдут, конечно, альтернативу, но не сразу. Да и вообще, тут все дружат. Коллектив у нас хороший, спаянный. Многие по пятнадцать лет с Олегом работают. Они за него глотку любому бы порвали. В общем, быстренько намалевали плакаты, сели в автобусы и вперед.

– А вы что же? – улыбнулась я.

Козырю моя едкая улыбка не понравилась. Он огрызнулся:

– А я знал, чем все кончится. Организовать – пожалуйста, а участвовать – увольте. Тем более мое присутствие там не требовалось – с коллективом наши пиарщики доблестные поехали. Дураки эти малолетние. – Я вспомнила парня и девушку с одинаковыми мегафонами. – Они вообще от этой идеи пришли в неописуемый восторг. Радовались, как спаниели на прогулке. Тоже мне, паблик рилейшнс. Дальше своего носа не видят. Всех, естественно, в кутузку отвезли, а потом впаяли штрафы и пятнадцать суток.

– И что, сидят?

– Сидят. Думаю, когда выйдут, уже будут не так любить Одинцова. – Козырь помолчал. – Вообще не понимаю, зачем он это провернул. Хотел красиво упасть в пропасть?

Я не стала убеждать его в том, что Одинцов эту