– Это будет уже не Валера. – Пискнула я и трагично закатила глаза.

Дело было совсем не в вибраторе, мне просто не хотелось, чтобы из моей жизни и дальше уходили привычные вещи и ритуалы. Мне казалось, что мой мир продолжает разваливаться на части.

– Дай. Дай сюда. – Попытался договориться с котом мой сосед, аккуратно вынимая из когтистых лап игрушку. – Эй, насильник, отпусти его уже.

Тогда неутомимый Жорик вцепился в Валеру еще и задними лапами.

– Дай. Дай, говорю! – Не сдавался Усов, едва сдерживая смех. – Да… ай!

– Осторожно! – Крикнула я.

– Он прокусил мне палец! – Завопил Миша, отбрасывая от себя кота.

– Где? Покажи?

Пока мы носились с бинтом и перекисью, Жорик скрылся под диваном со своей добычей.

– Видимо, мстит мне за вынужденное голодание. – Вздохнула я, приладив бинт к укушенному пальцу Миши. – Я посадила его на диету, иначе скоро в дверь не пройдет.

– Похоже, кот просто влюбился в этого Валеру. С первого взгляда. – Серьезно сказал мой сосед.

И я не выдержала – расхохоталась.

– Тогда мне катастрофически не везет: уже второй сожитель оказался геем!

– Лучше скажи, кто вообще дает имена вибраторам? – Миша посмотрел на меня.

Его черные глаза светились изумлением.

– Когда долго живешь одна, начинаешь слегка сходить с ума. – Улыбнулась я.

И отпустила его руку.

Миша посмотрел на свой палец. Бинт был привязан криво, узелок был огромным, а края ткани неровно торчали во все стороны. Умение перевязывать не входило в список моих талантов.

– Легкое безумие лучше притворства. Мне нравится, что ты – честная и открытая, Катя. – Он встал со стула и направился к двери. – Здравый смысл – это очень скучно.

– Миш!

– Да? – Обернулся Усов.

Я и сама не знала, зачем его позвала.

– Спасибо. – Вырвалось у меня.

– Пожалуйста. – Кивнул он.

– Не хочешь со мной на день рождения к Алиске? Там будет много скучных гостей, и мне не помешает кто-то веселый рядом.

– Я бы с радостью. – Вежливо улыбнулся Миша. Затем взглянул на наручные часы. – Но через пару часов у меня совещание в зуме. Сама знаешь, за последние годы тиражи и объемы журнала снизились в два раза, нужно постоянно корректировать стратегию развития сайта, вовлекать новую аудиторию, совершенствовать продвижение…

– Скукота. – Зевнула я.

– Может, в другой раз. – Подмигнул мне парень и ушел.

20.45

Не знаю, как так вышло, но я опять опоздала.

Приняла душ, затем ждала, пока высохнут волосы. Потом приехал курьер, привез мои вещи от Ильи: среди них был и фен, так что я смогла оперативно высушить голову. Но уложить их красиво не получилось – утюжка в сумке не оказалось (уверена, Сапожников просто не в состоянии отличить этот прибор от щипцов для спагетти).

Кто ж знал, что нужно было сразу сушить волосы с круглой расческой?

Но теперь уж ничего не попишешь.

Пришлось плести модную косу, чтобы хоть как-то унять буйную шевелюру. Но так как плетение не является сильной из моих сторон, то промучилась я минут двадцать. Или сорок.

Короче, добравшись до дома Красавиных, я уже банально радовалась тому, что эпопея с волосами была позади. Но стоило только выйти из такси, как на меня обрушились и дождь, и холодный ветер – за какие-то тридцать секунд намочили и растрепали прическу так, что я стала похожа на жалкую мокрую курицу.

И забить бы на эти мелкие передряги, но я не могла позволить себе расслабиться – такие мероприятия, как день рождения замужней подруги, всегда больно били по самолюбию.

Знаю, это неправильно. Красивая, молодая, свободная девушка двадцати восьми с половиной лет не должна чувствовать себя неуютно в обществе, где все по парам, но так бы оно и было, если бы каждая несвободная девушка в этом обществе не стремилась бы ее уколоть.

Дело в том, что замужние дамы всегда относились к незамужним с некоторой долей… кх-кхм – настороженности. С одной стороны они понимали – одинокая девушка красива и опасна, ведь может увести ее мужчину. С другой сами когда-то были одинокими и чувствовали себя от этого неуютно и неполноценно, ведь все вокруг считали своим долгом напомнить им об этом.

Вот и выходило, что половина замужних женщин нас, свободных, боялась, а другая половина – жалела.

Но чаще это происходило одновременно: свой страх быть уличенной в зависти к незамужним и одновременно отвергнутой супругом они прятали за снисходительным тоном старшей мудрой подруги, готовой помочь советом и наставить на истинный путь.

Поэтому я настраивалась на этот ужин как на войну.

И не зря.

С порога на меня налетела одна из счастливиц, молодая жена Алискиного папы, блондинка Леся:

– Ой, Морозова, ну, наконец-то! А ты чего опоздала? У тебя ж никаких забот: ни мужа, ни детей, а пришла позже всех!

– Вот именно. – Улыбнулась я, избавляясь от обуви. – К счастью, никаких забот.

– Знакомься, это Оливия. – Она наклонилась ко мне, чтобы показать спящее в слинге сморщенное тельце ребенка. – Правда, красавица?

Уверена, она выбирала имя будущей наследницы с помощью астрологии, фен-шуя и карт таро, а заодно руководствуясь желанием выделиться среди других молодых мамочек. Что ж, ей это удалось: девочка Оливия с фамилией Кукушкина определенно не останется без внимания сверстников.

– Несомненно.

– Я так счастлива! – Просияла девушка.

В этом я даже не сомневалась. Скинула плащ, повесила на плечики.

– Алиса говорила, ты тоже собираешься замуж? – Продолжала ворковать Леся. – Я так рада за тебя!

Мне с трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица.

– Это устаревшая информация, мы с Ильей разошлись.

Напоминание: стоит попросить у Сапожникова возмещение морального ущерба за каждый вот такой случай, когда меня терзают вопросами о нашей разорванной помолвке.

– Мне та-а-ак жаль! – Протянула Леся, хватая меня за руку так, словно бы я собиралась хлопнуться в обморок. – Какое несчастье!

Из гостиной раздавался веселый смех, и мне не терпелось двинуться туда, поэтому я поспешила ее заверить:

– Все нормально, поверь.

– Не переживай, ты тоже однажды выйдешь замуж. – Сочувственно шмыгнула носом девушка и сжала мои пальцы. – Вот увидишь!

Только ее сочувствия мне и не хватало.

– Я и не переживаю. – Хмыкнула я. – К тому же, мне всего двадцать восемь.