В уборной было пусто. Сделав свои дела, я решила задержаться у зеркала, чтобы подправить макияж. Как раз в этот момент за дверью раздались шаги и женские голоса.

– Слышала, этот ребенок не от Вадима. – Сказал один из них.

Они остановились, дернули ручку двери. Второй голос констатировал:

– Занято.

Фоном из гостиной раздавалась музыка и детский смех.

– Да, а ты не в курсе? Он же взял ее беременную. – Брезгливо произнес первый голос. – Залетела от какого-то актеришки, а потом оказалась не нужна ему.

Я припала ухом к двери.

– И Красавин все равно на ней женился?

– Прикинь! – Разливался ядом голос. – Они познакомились, когда она уже была с пузом!

– Вот это жесть! И почему мне так не везет? – Простонала вторая собеседница. – Я тоже с прицепом, а мужика нормального найти не могу.

Я не выдержала и отворила дверь так резко, что попала говорившей по плечу. Но вместо извинений, оглядев обеих, с улыбкой произнесла:

– До тех пор, пока будете считать своего ребенка прицепом, дорогуша, вы точно никого нормального не найдете.

И, развернув плечи, прошла мимо них к выходу.

Это были жена Громова и одна из ее приятельниц – в сером платье, с кислой миной и бабулькиной гулькой на макушке.

Разумеется, я не стала портить Алисе праздник. Ни к чему ей в свой день рождения знать, что какие-то левые тетки обсуждают то, каким образом ее дочурка появилась на свет. А вот Громову, пожалуй, позже скажу, чтобы фильтровал все, чем делится со своей женушкой, у которой не язык, а помело.

Хотя, знаю – Алиса, узнав, что стала темой для пересудов, только бы улыбнулась, ведь ей плевать на мнения посторонних людей. А мне вот обидно.

Да, они с Вадимом встретились, когда она уже ждала дочку. Но, клянусь, глядя на эту пару, я все еще верила в истинную любовь.

Красавин никому не давал повода сомневаться в своих чувствах и при нем уж точно никто не посмел бы поставить под сомнение его отцовство. Наверное, так и бывает, когда любишь по-настоящему: нет ни твоего, ни моего, только наше, общее. И все, что связано с любимым человеком – становится твоим самым родным.

Когда я вышла на веранду, девчонки весело хохотали. Люба тоже присоединилась к ним, а возле столика сновали туда-сюда с бумажными самолетиками чьи-то дети.

– Мне казалось, современные детишки интересуются только телефонами. – Усмехнулась я, глядя на них.

Опустилась на кресло, и… тпр-р-р-р!

Удивленно подскочила.

– Подушка-пердушка, – объяснила Люба. – Меня только что уже подловили на этом!

– А тетя пёрдает! – Прокричал один из мальчишек, пока остальные ржали.

– Нет такого слова. – Фыркнула я. – Кыш отсюда, мелкота!

Швырнула в него подушкой для розыгрышей и уселась в кресло.

– Сок! – Подала мне бокал Алиса.

Я с радостью приняла его и подняла вверх, надеясь, что она плеснула мне туда чего-нибудь горячительного.

– За нас! – Провозгласила я.

– За нас! – Поддержали девчонки.

Напиток оказался ледяным, но обжигающим. В груди стало тепло.

Клянусь, мне было плевать, даже будь в бокале просто сок. Я любила эту атмосферу: вокруг шум, веселье, а мы вчетвером сидим на уютном островке, где каждый понимает друг друга, и каждому комфортно и весело в компании остальных.

– Жорик убил Валерку. – Призналась я спустя полчаса.

– Только не это! – Вскрикнула Алиса и перекрестилась радио-няней.

– В чем проблема? Купи себе нового Валерку! – Рассмеялась Люба. – Или Афанасия! Или Джонни!

– Но это будет уже не Валерка! – Почти хором пропели Диана с Алисой.

– Да-а-а. Когда у тебя долго никого нет, ты начинаешь по-другому относиться к вибратору. – Грустно сказала я.

– Если приспичит, постучись к Усову! – Предложила Люба.

– Опять вы за свое! – Я стала швырять в них канапе.

А потом мы орали песни.

А потом…

23.45

– Эй, привет! – Сказала я, постучав ему в балконную дверь.

Миша явно не ожидал меня увидеть.

– Катя? – Спросил он одними губами.

На нем были наушники, он сидел перед открытым ноутбуком. Похоже, Усов не врал мне про совещание в zoom. Он, и правда, обсуждал поздним вечером стратегию развития сайта с коллегами.

– Я стучалась в дверь, но ты не слышал. – Постаралась объяснить ему знаками. – Открой, пожалуйста, тут холодно.

Погладила себя по плечам и попрыгала, чтобы нагляднее объяснить, что мерзну.

– Угу. – Кивнул он.

Что-то сказал тем, с кем совещался, затем снял наушники, попрощался с ними и захлопнул ноутбук.

– Ну, ты даешь! – Усмехнулся Усов, впуская меня внутрь. – Уже полночь, Морозова, что ты делаешь на балконе?

В этот момент мне стало чуточку стыдно. Он мог бы привести к себе девушку, и тогда я застала бы их за кое-чем интимным, а мог и вовсе зависать на порнхабе после совещания и снимать напряжение, следя за происходящим на экране. Или…

Какая разница, если я уже вломилась к нему домой?

– Ужас, как холодно. – Продолжая трястись, пробормотала я.

– Да, для этого и придумали куртки и обувь. – Заметил Миша, закрывая за мной балконную дверь. – В следующий раз надень их, если решишь поторчать на свежем воздухе ночью в октябре.

– Ну, хоть ты-то не пили меня! – Взмолилась я, растирая заледеневшие ладони.

– Даже и в мыслях не было. – Усмехнулся он, поворачиваясь ко мне. – Так что?

– Что? – Нахмурилась я.

– Ты пришла. – Миша оглядел меня с головы до ног.

– Да. – Кивнула я.

Три порции коктейля мешали соображать быстрее.

– И?

– И? – Передразнила я его.

– Зачем?

– Зачем что?

– Зачем ты пришла ко мне, Катя? – Улыбнулся он.

Я смотрела на него снизу вверх. Мишины глаза, обычно темные, стали почти ореховыми и лучились насмешливым добродушием. Пытаясь вспомнить, зачем пришла, я словно оказалась под действием его гипнотических чар и не могла вымолвить ни слова.

Единственной здравой мыслью, посетившей голову, была мысль о том, что стоит прямо сейчас отойти немного назад, пока наши тела не соприкоснулись – иначе он услышит или почувствует, как бьется мое сердце.

– Нужно похоронить Валеру. – Вдруг ляпнула я.

«Что? Что?!»

Миша поднял руку и медленно поднес к моему лицу.