– Ну, как знаешь, – Вера Владимировна была недовольна. – Опасная это игра. И учти, пока ты об этом не скажешь Стасу, этот его родственник будет уверен, что у него есть шанс.

Вечером за Полиной приехал Стас. Озабоченный и нервный. Она недоуменно следила за его нервическими движениями. Но ничего не спрашивала, пока он был за рулем. Приступила к расспросам, только приехав домой.

– Что случилось, Стас?

Он отвел глаза в сторону.

– Ничего не случилось. С чего ты взяла?

– Не ври! – она строго нахмурилась. – Может, скажешь прямо?

Вздохнув, он выпалил, будто шагнул в холодную воду:

– Приехал Игорь. И он знает о нашем договоре!

Полина немного помедлила. Но, решив, что скрывать истину уже бесполезно, призналась:

– В курсе. Мы сегодня встретились во время обеда, и он мне сказал о контракте. И предложил уйти к нему.

Стас побледнел.

– Вот как? И что?

Она не поняла.

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты ему ответила?

– Сказала, что подумаю.

Стас сжал кулаки и угрожающе придвинулся к ней вплотную.

– То есть ты хочешь уйти к нему? – это прозвучало так, будто она решила украсть у него что-то чрезвычайно дорогое. «Ренджровер», к примеру.

Полину возмутила эта меркантильность.

– Пока нет. Но, если ты хочешь вернуть свои деньги, могу и согласиться.

Стас угрожающе навис над ней.

– Ты мне еще восемь месяцев должна! – его вопль походил на рык голодного льва.

У нее упало сердце. Восемь месяцев? А она-то вздумала, что хоть немного ему дорога! А он относится к ней как вещи, за которую деньги плачены! Хотя она сама-то чем лучше? Оба они два сапога пара!

– Отработаю, не беспокойся! – ее голос был не менее зол, чем его. – И отодвинься от меня! Не испугаюсь, не надейся!

Стас сделал шаг назад. Посмотрел на свои сжатые кулаки и осторожно распустил пальцы. Попытался беззаботно улыбнуться, вместо этого лицо превратилось в злобную гримасу.

– Попробуй еще раз! Может, получится! – злорадно произнесла Полина и удивилась сама себе. Что я несу! Надо прекратить! Но почему мне так больно?

Он молча ушел в свою комнату и хлопнул дверью.

Полина села на банкетку возле кухонного стола и призадумалась. Боль была почти такая же, как при уходе Толика. А ведь это даже не ссора, а глупая размолвка. Недопоняли друг друга и только. Неужели она влюбилась?

От этой мысли несколько раз дрогнули ладони. Она обхватила себя за плечи и повесила голову. Она не хотела больше ни в кого влюбляться! Тем более в Стаса, такого непредсказуемого или, вернее, такого предсказуемого.

Как ни больно признавать, но Игорь прав. Неразборчивость Стаса в связях в прошлом вполне может плавно перетечь в будущее. Хотя это ее беспокоить не должно. Она тут ненадолго.

Посмотрела вокруг, и стало до слез жаль всего этого. Не потому, что дорогое, а потому что за каких-то неполных четыре месяца эта квартира стала родной. Потому что здесь был ее дом, и здесь жил ее муж.

Услышала сзади осторожные шаги, обернулась.

Сзади стоял Стас с повинно опущенной головой.

– Не сдержался. Извини.

Она вздохнула.

– Не извиняйся. Мне тоже надо было тебе все объяснить, а не срываться. Объяснить, что рядом шли знакомые, и я не могла послать его куда подальше. Потому и сказала, что подумаю. А сорвалась просто потому, что меня расстроило твое отношение ко мне, как к вещи.

– Как к вещи? – он был потрясен.

Взял в ладони ее лицо, посмотрел в глаза. Она спокойно ждала его слов. Ее строгое лицо не располагало к откровениям. Неловко усмехнувшись, Стас горячо заверил:

– Ты ошибаешься, я не отношусь к тебе как к вещи. – Наклонился ниже, хотел что-то добавить, но запнулся под ее вопрошающим взглядом и просто по-дружески чмокнул в нос.

– Ладно, замнем для ясности. – Полина постаралась улыбнуться, но не получилось. – Поедим? Минут через тридцать?

– Ужин за тридцать минут? Это как в телевизоре?

Полина весело согласилась:

– Ага! Поможешь?

– Непременно.

Стас с энтузиазмом принялся помогать, заставляя ее чувствовать себя мудрой терпеливой мамочкой, которой больше мешает, чем помогает, дитя неразумное. Но она все равно давала поручения мужу, потихоньку переделывая его уж слишком очевидные огрехи.

Ужинать они сели ровно через полчаса. На столе стоял салат с курицей и грецкими орехами, слабое подобие знаменитого «Цезаря», легкий овощной супчик и второе из паровой котлеты и пышного картофельного пюре.

Стас с удовольствием съел свою порцию и потянулся за добавкой.

– Интересно, почему у тебя все вкусно, а у мамы нет? Обычно бывает наоборот.

– Не знаю. Может быть, твоей маме просто надоело готовить? Одно и тоже надоедает, знаешь ли. Тем более, если ей никто не помогает.

– Ты хочешь сказать, что лет через двадцать тебе тоже надоест готовить?

«Меня здесь через девять месяцев уже не будет», – с горечью подумала Полина, но ответила лишь:

– Возможно. Не знаю. Зачем так далеко загадывать?

Похоже, что Стасу в голову тоже пришла мысль об окончании контракта, потому что он погрустнел, быстро доел все, что положил и, спросив, нужно ли помочь убрать на кухне, вышел. Полина услышала, как зашумел робот-пылесос, подгоняемый командами взыскательного хозяина.

Убрала на кухне, ушла к себе. Взяла книгу, попыталась читать. Но вместо этого прислушивалась к шорохам, доносившимся из соседней комнаты. Ей хотелось, чтобы пришел Стас, просто посидел рядом, сказал что-нибудь веселое. Но он не пришел.

Потом она приняла душ, пошла в спальню, ожидая, что он, как обычно, уже с нетерпением ее ожидает. Но его не было в спальне, и ее пробила нервная дрожь. Полину встревожила столь неожиданная реакции собственного тела. А что будет в конце года, когда она останется одна? Нет, надо брать себя в руки и прекращать никому не нужные чувствования.

Отвернулась к стене и сделала вид, что спит. Через полчаса пришел Стас, неловко поворочался на своей половине. Хотел обнять, поцеловать, сказать, что она ему очень дорога и к черту этот дурацкий контракт, но Полина спала, мерно и тихо дыша, и он побоялся ее будить.

Она ему нравилась отчаянно, до боли в сердце. Но как ее расположить к себе, он не представлял. Был уверен, что она ждет не дождется, когда сможет уйти от него. И еще сегодняшний кошмарный разговор с Игорем. Как удержался и не вырубил наглого братца, когда тот заявил, что у него с Полиной практически все решено, не понимал и сам.