– А, понятно, – с сомнением в голосе протянул я, не понимая, к чему на самом деле она ведет.

– Такие школы, как институт Карлье, очень распространены в Соединенных Штатах. Вот уже пятнадцать лет, как они процветают во Франции, но первооткрывателями стали мы.

– А если более конкретно, – снова заговорила Камилла, – что отличает вашу школу от традиционных учебных заведений?

– Мы отдаем приоритет «педагогике действия». У нас ребенок располагает достаточной свободой, чтобы самому решать, чем ему заполнить свой день. Он в игровой форме учится брать на себя ответственность, чего, без сомнения, не может предложить традиционная образовательная система. Каждый из наших преподавателей неустанно заботится о ребенке. Одна из основных целей преподавания состоит в том, что дети сами открывают, кто они, что любят и что не любят…

Все это звучало будто хорошо выученный урок, и я счел, что в ее тирадах слишком много пустой болтовни. Но, как выяснилось, женщина в костюме еще не закончила свою лекцию:

– Большую часть нашей образовательной программы также составляет художественное воспитание. Дети учатся развивать чувства и творческие способности, работать в своем ритме и доверять самим себе.

Еще добрых четверть часа мы продолжали говорить о педагогике института. Несмотря на то что вся эта проповедь порядком меня утомила, я старался сохранять заинтересованный вид и время от времени подавать реплики. Между тем я немало узнал об одаренных детях. Хаотично перескакивая с предмета на предмет, секретарша рассказывала нам о самонадеянности, ограниченном характере, отношении к отказу, уединении, мании величия, проблеме авторитета… Короче говоря, она составила малоутешительный портрет такого ребенка, чтобы затем еще больше похвастаться достоинствами своего учебного заведения.

– Я хочу еще раз подчеркнуть, что наш институт принимает исключительно одаренных детей. В любом случае для нас одаренный ребенок является прежде всего ребенком. Конечно, существует много способов определить одаренность, но тест на уровень умственного развития мало что значит без точных сведений о субъекте: здоровье, условия жизни, личные интересы… Вот что нам нужно знать. Наша цель – не запереть ребенка в коробку с этикеткой «одаренный», а помочь ему расцвести как личности.

Чтобы до конца доиграть роль родителей, я перехватил у Камиллы эстафету:

– А что вы можете сказать о расходах на школьное обучение?

Наша собеседница совершенно не удивилась, что разговор зашел о деньгах и связанном с ними беспокойстве.

– Я, конечно, дам вам все необходимые брошюры на эту тему. Вам будет небезынтересно узнать, что одной из особенностей института Карлье является принцип, согласно которому принимается во внимание уровень дохода родителей. Мы стараемся, чтобы учеба оказалась доступна для наибольшего количества учащихся из самых различных общественных слоев. Наша школа может себе это позволить.

Далее следовала экскурсия. Мы пробежали по «основным пунктам» учебного заведения, и могу заметить, что в глубине территории все выглядело так же достойно. Все было современным, светлым и практичным. В коридорах царила поистине клиническая чистота: ничего общего с картинами тех запущенных учебных заведений, которые мы можем наблюдать по телевизору. В отделке использовались исключительно умиротворяющие цвета: очень нежные оттенки небесно-голубого и зеленого. По небольшому патио, похожему на римский атриум, дополненный плексигласовыми окнами, защищающими его от непогоды, мы прошли между двух крыльев здания. Этот архитектурный ансамбль, должно быть, стоил целого небольшого состояния.

Нам посчастливилось посетить классную комнату. У меня не сложилось впечатления, что мы прерываем какой-то урок, так как работа не была организована в привычном виде. Ученики примерно пятого класса, который мы сегодня уже видели – насколько слово «класс» вообще может иметь значение в этой школе, – были распределены по комнате маленькими группами. Одни помогали друг другу, собравшись вокруг большого круглого стола, другие читали в глубине класса, в оборудованном для этого уголке рядом с битком набитым книжным шкафом. Еще одна группа изготовляла большое панно: на карту Европы прикреплялись магнитики с изображением знаменитых памятников и личностей. К моему большому удивлению, один ученик сидел за учительским столом и в полном одиночестве проверял на компьютере упражнения.

Преподавательница прохаживалась по классу и помогала ученикам, но только тогда, когда те давали понять, что им это нужно. Несмотря на такую, мягко говоря, странную организацию и кажущийся беспорядок, дети оставались совершенно спокойными и были воплощенным доказательством разумности абсолютной самостоятельности. Наша экскурсовод пояснила, что создатели такого способа работы вдохновились школьной системой северных стран, но при этом полностью приспособили ее под особенности одаренных детей. Ученики едва заметили наше присутствие, поскольку все классы были открыты настежь и здесь привыкли к постоянному хождению туда-сюда.

– Совершенно не похоже на учебу, хотя для них, наверное, все так и есть, – заметила Камилла.

– Это верно, – согласилась наша экскурсовод. – Здесь мы любим напоминать, что слово «школа» происходит от греческого «отдых». Институт Карлье является единственным местом, где эта этимология как нельзя более верна.

Все в этой классной комнате, как и повсюду, казалось, было просто с иголочки: эргономические столы и стулья пастельных тонов, белые интерактивные табло, новейшие видеоматериалы…

Восхитительный спортивный зал, находящийся немного поодаль от остальных зданий, должен был окончательно вскружить нам голову: баскетбольная и волейбольная площадки, батут, гимнастические кони… Оснащение на свежем воздухе также было изумительным; мы смогли присутствовать на занятии по стрельбе из лука, которая, судя по всему, живо интересовала юных участников.

Как и обещала наша экскурсовод, мы вернулись в кабинет, чтобы взять с собой полный набор материалов. Я знал, что должен воспользоваться случаем и, пока мы еще здесь, попытаться что-нибудь разузнать об Александре. К счастью, дальнейший разговор предоставил мне такую возможность.

– Надеюсь, эта небольшая экскурсия поможет вам решиться. Но я вас еще не спросила, каким образом вы узнали о нашей школе.

– Нам ее рекомендовала бывшая учительница Николя. Впрочем, я знаю, что несколько лет назад один из ее бывших учеников поступил сюда по ее совету.

– В самом деле? – произнесла она с некоторым любопытством в голосе.

– Да, она нам рассказала о нем совсем недавно: Александр Вале. Его мать, как она упомянула, тоже была учительницей.

– Не знаю, числится ли такой среди наших учеников, – ответила женщина, посмотрев на нас своими серо-зелеными глазами.

– Это, конечно, было много лет назад, но может быть, вы посмотрите по картотеке?

Мой чересчур прямой вопрос возбудил недоверие в ее взгляде. Возможно, я зашел слишком далеко.

– В принципе, я не имею права давать такого рода информацию.