В тот вечер она согласилась заглянуть к Карелле в комнату. Там еще были Бенжамен Герме и Жюльен Гета – два его друга, по общему мнению привлекательные молодые люди, но фантазеры и дилетанты. Они легко попали под его влияние и, казалось, жили в скорлупе, отгородившись от реального мира. Все вместе они провели вечер, болтая и попивая текилу, которую принес один из этих двоих. В общежитии некоторые учащиеся потребляли много алкоголя – проблема, которая много раз обсуждалась ассоциацией родителей лицеистов. В любом случае никто не мог уследить за содержимым шкафов и книжных полок каждого обитателя.

Поговорили о лицее, о стремлениях каждого из присутствующих, а также о любовных связях, и особенно о сексуальных. Бо́льшую часть вечера Карелла изображал философа, излагая безумные теории, которые производили впечатление на товарищей, уже достаточно размягченных алкоголем и готовых внимать чему бы то ни было. Орели принялась задавать вопросы об их маленьком «кружке», в который очень хотела войти.

И тут кто-то из юношей упомянул подвалы лицея, в которых Орели еще не случалось бывать. Карелла заговорил о длинных сырых коридорах, о маленьких комнатках со стенами из темного камня, в которых грудами лежат старые книги и разные необычные предметы, скопившиеся там за многие годы. Нарисованная им картина была как будто целиком и полностью взята из романа Лавкрафта. Пленившись таким описанием, Орели попросила собеседников проводить ее в эти знаменитые подвалы. Но было уже поздно, и никто точно не знал, открыты ли они сегодня. Герме и Гета неожиданно проявили сдержанность и отказались. А вот Карелла и Орели решили испытать удачу.

Против всех ожиданий, дверца внизу каменной лестницы была не заперта.

Подвалы оказались именно такими, как их описывали молодые люди: холодными и наводящими тревогу. Путешественники взяли с собой карманный фонарь, поскольку не знали, как зажечь там неоновые лампы. Они брели наугад по коридорам, и Карелла, пытаясь испугать Орели, издавал зловещие завывания. Но очень быстро на смену ребяческому веселью пришло не такое невинное настроение. Карелла принялся заигрывать с девушкой, которая смеялась во все горло, чтобы разрядить обстановку. Тот же принял этот смех за молчаливое согласие и принялся целовать ее в довольно агрессивной манере. Сначала Орели не сопротивлялась, думая, что за этим ничего не последует. Но молодой человек продолжил столь же напористо, сопровождая поцелуи настойчивыми ласками. Его правая рука скользнула под юбку Орели, а затем – по бедру до самых трусиков.

– Подожди! – закричала девушка.

Но Карелла и не думал ждать. Он не выпустил ее из объятий и продолжил так же назойливо ласкать.

– Слушай, а ведь будет забавно сделать это здесь…

– Ненормальный, отпусти меня сейчас же! Знала, что ты странный, но не до такой же степени…

– Ты спишь со всеми в лицее, хватит корчить из себя святую невинность, – бросил он, резко сдирая с нее трусики.

И тут девушка по его тону поняла, что Карелла не остановится, не получив того, что хочет. Ситуация очень быстро становилась катастрофической. За несколько секунд Карелла из балагура, с которым ее связывали товарищеские отношения, превратился в насильника, опьяненного сознанием своей власти. Он оскорблял Орели и явно получал удовольствие от ее бесполезных попыток сопротивления… Девушка ощутила какой-то животный ужас при виде его гримасничающего лица, от трясущихся жестоких рук с шероховатой кожей. Она отбивалась, но напрасно и в конце концов уступила этому комку злобы, убеждая себя, что это всего лишь ночной кошмар.

Но самым поразительным в глазах девушки была новая перемена в его поведении после того, как обидчик поправил свои брюки. Он помог ей подняться и выйти из подземелья, после чего одарил любезным «доброй ночи», как если бы они всего лишь выпили вместе кофе.

С четверть часа Орели сидела в бледном свете фонарей. Постепенно по ее щекам потекли слезы, и она оказалась не в силах остановиться. Затем поднялась в комнату, куда чуть позже пришла и ее подруга.

Вот что знала Сандрина Декорт; это откровение глубоко потрясло Жюстину.

– И вы никого не предупредили, когда узнали все это?

– Она взяла с меня слово, что я никому ничего не скажу. Она не чувствовала, что готова к подобному. Но чем больше времени проходило, тем меньше оставалось шансов, что ее слова примут всерьез. Все стало совсем иначе, чем если б она сразу пожаловалась.

Первое, что ей следовало бы сделать, это как можно скорее пройти медицинский осмотр – об этом доходчиво рассказывается в проспектах, выложенных на обозрение в комиссариатах полиции и школьных медпунктах. К несчастью, жертвы чаще всего пребывают в шоковом состоянии и после такой травмы не могут действовать, руководствуясь здравым смыслом.

– Вы не попытались ее разубедить? – спросила Жюстина; в ее голосе прозвучала нотка упрека.

– Конечно, – взволнованно произнесла девушка. – Но у нее в лицее скверная репутация. Я даже дала ей номер телефона доверия для жертв насилия. Она не позвонила. Я предложила пойти с ней в одну из их ассоциаций, чтобы ей оказали там психологическую помощь. Но на нее даже это не подействовало. Она замкнулась в себе. Если б вы ее видели… В конце концов она начала упрекать себя, что не сопротивлялась более решительно.

«Страх и чувство вины, вечно одно и то же, – подумала Жюстина.

– Почему смерть Себастьяна Кордеро побудила вас заговорить? – снова заговорила она.

– Изнасилование было для нее кошмаром, но очень быстро это стало кошмаром и для меня. Когда Орели все мне рассказала, я сразу же спросила, что могу для нее сделать. Она казалась такой растерянной! Она доверилась мне, разделив со мною свой секрет, и я хотела оказать ей поддержку. Временами мне хотелось орать от злости, хотелось найти этого мерзавца и содрать с него кожу. Было невыносимо сталкиваться с ним каждый день. У меня было такое впечатление, что я только его и вижу в этих коридорах, хотя до этого его даже не замечала. Сколько раз я едва удерживалась от того, чтобы не дать ему по морде! Но я себя успокаивала, говорила себе, что это ни к чему не приведет, что в конце концов он все равно поплатится за то, что сделал, когда Орели наконец-то решится заговорить.

– Слушая вас, можно подумать, что это стало для вас персональным расследованием.

– Может быть, но меня приводит в ярость одна мысль, что ничего так и не сделано. Карелла считает, что ему все позволено. Он уверен, что она никогда на него не пожалуется. Он специально выбрал ее, а не какую-нибудь другую девушку. А теперь эта история с Себастьяном…

– Вы считаете, между этими двумя случаями есть связь?

– Я ничего не знаю… Но вы спросили, что мне показалось… из ряда вон выходящим. Ведь эта история как раз такая, правда? Себастьян принадлежал к их «кружку», разве не так? И потом, мне надо было выговориться и сказать вам все, что знаю. Я и так чувствую свою вину, что промолчала в тот раз. Теперь решать вам…

В самом деле, теперь настала очередь Жюстины выполнять свою работу.